— Алло.

— Денис, это вы? — раздался на том конце встревоженный голос.

— Да, Аня, здравствуйте.

— Я звоню вам уже четыре дня, думала, с вами что-то случилось. Вы просили меня раздобыть адрес профессора, помните?

— Конечно, Анечка, конечно. У вас получилось?

— Да, и телефон, и адрес, всё как вы хотели. Я отправляла вам смс, но они не доходили.

— Да, да, я был вынужден уехать, но скоро вернусь и первым делом собираюсь наведаться к Тропыгину. Пришлите мне, пожалуйста, эти смс ещё раз.

— Хорошо.

— Спасибо, Аня, с меня шоколад и вино. Вы какое предпочитаете?

— Ну что вы, не стоят мои усилия таких трат, — заверила его смутившаяся девушка.

— Не стоит так недооценивать свои усилия, Анечка, это единственное, чего вам не надо делать, — проговорил Денис и, попрощавшись, повесил трубку.

Он выглянул в окно, солнце уже достигло своей наивысшей точки, изливая радостный, золотой свет на этот удивительный мир, к которому Денис благодаря усилиям своей хозяйки всё ещё принадлежал.

У него оставалась масса вопросов, но задать их, как выяснилось, было некому. Когда он вышел из спальни, то обнаружил в пропахшей оладьями кухне лишь Пашу. Хельма уехала, оставив свой дом и его обитателя на беззубую подругу, с которой Денис не желал ничего обсуждать, и не только от того что престарелая вертихвостка смотрела на него плотоядно, но и потому как не видел он в её глазах хельминой мудрости. Старая финка и тут его обдурила — она знала, кого оставить провожать гостя, чтобы тот не задавал лишних вопросов и не задерживался дольше нужного.

Денису хотелось наведаться к одинокому дому, удостовериться, что все его обитатели сбежали, и он теперь пустует, но Паша отговорила его.

— Думаешь, Барсук был единственным прихвостнем этих безбожников? — спросила она, ехидно улыбаясь, и Денис сник, поняв, что Паша, скорее всего, права. — То-то. Хельма мне строго-настрого наказала накормить тебя и обласкать, — беззубая хихикнула, — если захочешь. Но не пускать дальше гаража, где твой тарантас стоит.

— Ладно, ладно, — согласился Денис, решив не испытывать более судьбу в этих чужих и лихих краях, где возможно абсолютно всё. — Я уеду прямо сейчас, если ты проводишь меня к той девушке, что спасла мою жизнь.

— Шутишь? — усмехнулась Паша.

— Нет.

— Её никто не знает. Ну, может, Хельма была лично знакома с ней и ещё Захар, а остальные ведают только, что поселилась в деревне дева необычная, и, дескать, травница наша её больно жалует. Но кто она такая и откудава взялась, никто не знает. Я сама её только раз видела, когда она тебя принесла, и то издали.

— А где поселилась, знаешь? — с надеждой спросил Денис.

Паша отрицательно покачала головой.

— Ладно, покажи мне дом Захара, думаю, она там жила.

— Как знаешь, но я её там ни разу не видела.

— Я всё равно хочу туда наведаться, — настоял Денис.

— Тебе отчего-то трудно отказать, — посетовала Паша, а Денис подумал, что уже слышал эти слова и не раз.

Его неожиданно словно вспышкой огненной озарило воспоминание; они со Светой сидят в кафешке, где он уговаривает её отнести портрет Кулакова в полицию. А за ним следующее; он прячется за дверным косяком с диктофоном в руках, и записывает компромат на Барыгину.

Нервно зашарив в кармане, он выудил побитый, но работающий телефон и включил запись, где муж с женой обсуждали Свету и её брата.

— Твою мать! — в сердцах выругался он, поняв, что из-за его заносчивости может пострадать ещё и Света.

— Знаешь девчонку, которую они обсуждали? — поинтересовалась наблюдающая за его манипуляциями Паша.

— Да, — угрюмо протянул Денис.

— Из-за таких как ты у порядочных девушек одни неприятности, хотя, что там, и у непорядочных тоже, — укорила его Паша.

— Ой, давайте вот только без нотаций, — попросил Денис, — и так тошно.

— Как знаешь.

Он с тоской окинул взглядом маленькую кухоньку, ставшую почти родной, затем встал из-за стола, собрал свой нехитрый скарб, оставил на тумбочке деньги за постой и спустился в гараж, где уже с неделю, если не больше, стоял его Golf.

— В дом Захара наведываться будешь? — спросила Паша, наблюдая, как Денис заводит автомобиль.

— Садись, покажешь, где он, — коротко скомандовал Денис, и беззубая послушно плюхнулась на переднее сиденье.

Ехали они недолго, минут десять, дом Захара был на отшибе, почти у самого леса.

Денис вышел из машины, настороженно озираясь. Ни пресловутого липкого страха, ни шорохов в кустах он не уловил, лишь лёгкий ветерок, ожививший голенькие ветви вьюнка, вносил в этот таинственный пейзаж живости. Тишина стояла такая, что Денис слышал, как колотится его собственное сердце, набирая темп по мере того, как он приближался к крыльцу покосившегося сруба.

Он легонько толкнул дверь, и, на его удивление, она поддалась, натужно скрипнув петлями, словно предупреждая его о чем-то.

— Эй, — позвал он, — есть кто дома?

Дом отозвался простонавшими половицами и только, человеческого присутствия Денис не ощутил. Тогда он затаив дыхание прошёл в сени, затем в кухню, а после в небольшую спаленку, где царил страшный беспорядок.

— Я же говорила, что здесь ты её не найдёшь, — послышался за его спиной голос Паши, и Денис подпрыгнул от неожиданности.

— Нельзя же так подкрадываться! — гаркнул он в сердцах.

Беззубая на грубость не ответила, только странно на него посмотрела, и Денису показалось, что помутневшие карие глаза Паши слегка зазеленились.

— Паша, куда уехала Хельма? — насторожившись спросил он, растягивая слова.

— Не знаю, — ответила женщина, помедлив дольше нужного.

— Тогда объясни мне вот что, Паша, кого другого вы собирались с Хельмой искать, если бы я помер тогда в бане?

— Ясное дело — человека, — преспокойно ответила Паша.

— Для чего? — начиная злиться, спросил Денис.

— Ни для чего, а для кого, — поправили его.

— Для той девушки, что я ищу, да? — догадался он.

Паша покивала, продолжая странно поглядывать, то на него, то на убранство комнаты.

— И зачем я ей понадобился?

— Не знаю.

И тут Денис не выдержав, закричал.

— Вы специально заманили меня сюда, верно?! — негодовал он. — Да, да, иначе и быть не может, ведь Хельма, перед тем как исчезнуть, ясно дала понять, что мне не позволят увидеть больше, чем положено, и что я вообще здесь очутился не ради своего расследования, а для того, чтобы «она на меня посмотрела»!