Краткий миг блаженства был ему наградой за страдания. Он парил в радужной невесомости, невероятная легкость и благодать окутывали его. А затем, всё снова потемнело, и единственным пятном белого света было приближающееся к нему лицо — её лицо в обрамлении длинных белоснежных волос, такое же прекрасное, как и в день их последней встречи.

— Проснись, — прозвучал Ольгин голос, словно за тысячу километров, и он очнулся как раз в тот момент, когда на него выливали ведро ледяной воды.

— Что вы бля… делаете?! — заорал он на Пашу, нависшую над ним с пустым ведром.

— Спасаю тебя, милок, — прошепелявила та, растягивая рот в улыбке. — Негоже такой удали раньше времени угасать.

Беззубая совершенно не стесняясь, разглядывала голого Дениса, распластавшегося посреди парной. Не сводя с него глаз, она зачерпнула из жестяной ванны ещё воды, и не успел парень и дернуться, опрокинула на него всё содержимое ведра.

— Хватит, Паша, он в порядке, — послышался голос Хельмы, заглядывающей в проём.

— Это вы называете в порядке?! — возмутился Денис, стуча зубами, и прячься под простыней.

— Жив и ладно, — хмуро отозвалась Хельма, — а остальное не моя забота.

Жёсткий взгляд старухи и её осунувшееся лицо, подсказали Денису, что он совершенно напрасно сетует на свою участь, Хельма натерпелась из-за него не меньше, к тому же потеряла старого друга, спасавшего его шкуру.

— Погодите, погодите, — затараторил он, пытаясь удержать финку. — Не злитесь на меня, Хельма, просто я всё меньше и меньше понимаю, что происходит.

— Как будто ты раньше хоть что-то понимал, — буркнула она, кидая в него стопкой тряпок. — На вот, оденься и иди в дом, хватит уже Пашу красотами своими смущать.

Денис поймал стопку белья и недвусмысленный взгляд хельминой подруги, подумав про себя, что та вовсе не смущается, в отличие от него самого. Беззубая, кокетливо ему подмигнула и вышла в предбанник, позволив Денису спокойно облачиться в джинсы и свитер.

— Да уж, — протянул он, брезгливо провожая её взглядом.

Когда Денис оделся и вышел на улицу, уже смеркалось. Он чувствовал слабость и ломоту во всём теле, но чудовищный жар больше его не донимал, да и тело оказалось невредимым.

— За всю свою неправедную юность я не видел столько глюков, сколько за неделю пребывания здесь, — пробубнил он себе под нос, поднимаясь по крыльцу хельминого дома.

На его счастье Паши в нём не было, финка накрывала на стол, и Денису показалось, что её руки немного дрожат.

— Позвольте, я помогу вам, — предложил он, забирая у неё ухват и доставая из печи горшок.

Хельма села за стол и уставилась в окно, ожидая пока её гость, нарежет хлеб и разложит по мискам картошку.

— Расскажите мне, баб Хельма, что у вас тут происходит? — попросил Денис, садясь рядом с ней.

Он вложил в просьбу всю скорбь и сожаление, но старую финку это не тронуло, она продолжала сидеть не шевелясь, молча разглядывая статичный пейзаж за окном.

— Баб Хельма, — не унимался Денис, которому было просто необходимо разобраться во всём том бедламе, что он натворил, — я сделал много ошибок и, боюсь, как бы не натворил ещё чего, добираясь до истины. Но я чувствую, вы многое знаете и могли бы помочь мне избежать новых бед.

— Каждый идёт к истине своим путем, Денис, — проговорила она устало, — и каждый совершает ошибки, но виной тому заблуждения. Неужели ты всерьёз думаешь, что избавишься от них, прочти я тебе нравоучительную лекцию.

— Нет, но вы могли бы мне рассказать то, что вам известно насчёт Кулаковской секты и его семейства.

— Насчет Кулаковской секты и его семейства мне не известно почти ничего, я только знаю, что они лишь отчасти связаны с твоими бедами.

— Поясните, — попросил Денис.

— Ты думаешь, что твою Катерину убил Слава или его жадная тётка, но это не так. Её убило то, что чуть не прикончило тебя, и уж в такую возможность ты должен бы поверить, как никто другой.

— Но я не понимаю…

— И не мудрено? — тоскливо улыбнулась старуха. — Ты замечаешь одни лишь следствия, упорно закрывая глаза на причины. Ты видишь смерти и ищешь тех, кто повинен в них, не понимая, что виновны сами погибшие.

— Что, Захар тоже виновен?!

— Лишь в том, что хотел помочь тебе.

Хельма встала из-за стола и, подойдя к печи, сняла с неё большой медный чайник.

— Люди так устроены — они всегда боятся того, чего не могут понять. Но страх не лучший советчик, когда человек напуган — жди беды. Настало время больших перемен, мой мальчик, многое из того, что будет происходить за гранью твоего понимания, потому что ты боишься больше прочих.

— И чего же я, по-вашему, боюсь?! — с вызовом спросил Денис.

— Правды. Ты отчаянно желаешь её отыскать, но в глубине души знаешь, что когда она предстанет перед тобой во всей своей ясности и полноте, то изменит твою жизнь до неузнаваемости, ты больше не сможешь быть таким, как прежде. Но другой жизни ты не знаешь, верно? Даже не представляешь, поэтому все неизведанное кажется тебе концом света. Твоё маленькое, загнанное в угол «я» напугано, оно упорно пытается тебя обмануть, постоянно направляя по ложному следу. Ты не там ищешь, Денис, и не то, если быть откровенной.

— Ну, так направьте меня, объясните, где искать.

— Истина — это не теоретическая дисциплина, которую преподают в твоём вузе. Она познается лишь опытным путем, и он всегда индивидуальный. Нет такой универсальной тропы, по которой каждый смог бы пройти, оставаясь невредимым, но есть компас, и этот компас здесь, — она приложила свою сухонькую руку к его груди и печально посмотрела в глаза Дениса. — Мне очень жаль, мальчик мой, мне жаль, что тебе предстоят ещё потери и разочарования, но если ты найдешь то, что ищешь, то в конечном итоге поймешь: все они лишь уроки на твоём пути, а твои беды — результат заблуждений. Когда ты позволишь себе увидеть мир во всей его полноте, а не один единственный краешек из миллиона, ты начнёшь понимать меня. А пока поспи, завтра тебе предстоит обратный путь домой.

— Но я не…

Хельма приложила палец к его губам.

— Здесь ты увидел всё, что должен был, и она увидела, что важнее. Теперь тебе пора обратно, ты понадобишься ей там, — проговорила Хельма своим гипнотическим голосом, снова усыпляя волю Дениса. — Выпей.

Он почувствовал, как в его руке оказалась чашка с горячим настоем и хотел было отказаться, но глаза старой ведьмы снова зазеленились и Денисом овладела апатия и вялость. Хельма поднесла его руку с сосудом к губам, и он послушно выпил всё содержимое, а потом, как уже бывало, так же послушно встал и отправился спать.

Всю ночь ему снилась Хельма, превращающаяся в Ольгу или Ольга, обращающаяся в Хельму. Она смеялась, пела, плакала, кружила над ним, как призрак, а потом растаяла, уступив место другому образу — лаборантке из универа, той самой, что должна была раздобыть для него адрес профессора. Во сне он спал, а девушка пыталась его разбудить, подсовывая к его уху будильник. Когда Денис очнулся, то понял — это не будильник, это звонит его телефон, странным образом молчавший всё то время, что он гонялся за своими треклятыми врагами. Звонила Аня, и, не дивясь уже ничему, Денис снял трубку.