В действительности представляется вероятным, что значительная часть из тех 3 тыс. гетманских и 7–8 тыс. запорожских казаков, которые присоединились к шведской армии, были убиты или ранены при штурмах Полтавы. По воспоминаниям Гилленкрока, когда он сообщил королю свои опасения по поводу больших потерь шведской пехоты, неизбежных при осаде и штурме Полтавы, Карл возразил, что не собирается употреблять много пехоты при осаде, а пошлет запорожцев Мазепы, которым будут хорошо платить[476] (слова короля не являлись пустым обещанием, поскольку только в апреле 1709 года каждый запорожский казак получил около 20 рублей[477]). При этом Карл XII собирался использовать казаков не только для ведения инженерных и осадных работ, поскольку известно обещание короля отдать им город на разграбление, подтверждающее участие казаков в его штурмах[478]. Вместе с тем численный состав шведской пехоты не претерпел существенных изменений с марта 1709 года (по состоянию на 3 марта 1709 года в 13 пехотных полках числились 11 254 солдата, из которых 3145 были больны[479]), причем маловероятно, чтобы шведы атаковали Полтаву спешенной кавалерией (хотя есть свидетельство, что в мае для одного из приступов города были задействованы 1,5 тыс. шведских солдат пехоты и спешенных драгун[480]). Отсюда обосновано предположение, что городом пытались овладеть исключительно казаки, так что потери в 5–6 тыс. человек убитыми и ранеными, зафиксированные русскими при попытках неприятеля штурмовать Полтаву, понесли в основном казачьи отряды (по мнению шведского историка П. Энглунда, в ходе осады Полтавы потери среди казаков были больше, чем потери в шведской армии[481], хотя, по воспоминаниям участника событий Роберта Петре, из-за осады каждый день погибали несколько шведских солдат, в частности, он лично видел, как прицельным ружейным огнем казаков из Полтавы были убиты 5 шведов и 7 запорожцев, так что общее число убитых шведов могло составить до 500 военнослужащих, а вместе с казаками – до 1000 человек[482]).

Учитывая, что перед началом Полтавской битвы до 3 тысяч казаков были оставлены под командованием гетмана Мазепы в шведском обозе (в мае Мазепа был легко ранен картечью в руку при наблюдении за боевыми действиями под стенами Полтавы[483]), непосредственно в битве могли принять участие не более 2–3 тысяч. В начале битвы они располагались на флангах шведской армии, прикрывая их от нападения таких же групп иррегулярной кавалерии противника (по воспоминаниям Даниела Крмана, на левом фланге запорожцев атаковали «многие тысячи калмыков»[484], что заставляет предположить прибытие отдельных отрядов калмыков еще до подхода основных сил хана Аюки). После поражения и отступления к Переволочне вместе с Мазепой за Днепр переправились около 1,5 тыс. казаков[485], следовательно, в ходе битвы под Полтавой и сразу после нее русскими были убиты, пленены и казнены 3,5–4 тыс. украинцев, воевавших за шведского короля.

Вместе с тем значительное, по видимости, преимущество царской армии в силах и средствах было в действительности ненамного большим, чем в битве под Нарвой. Тогда превосходство русских в пехоте составляло приблизительно 3:1 (27 тыс. против 8–10 тыс.); в кавалерии 2:1 (6–7 тыс. против 3–4 тыс.); в артиллерии 3,5:1 (145 орудий против 38). Однако полководческое искусство Карла XII и ошибки русского командования позволили шведам одержать победу. Несомненно, что сложившаяся под Полтавой оперативно-тактическая ситуация несколько отличалась от таковой под Нарвой, особенно в связи с разницей в рельефе местности и геоклиматических условиях, а также по геометрии русских укрепленных позиций (форма и размеры лагеря и наличие прикрывавших его редутов). Тем не менее, по существу, обстановка в целом была практически воссоздана заново благодаря оперативным и тактическим решениям царя Петра, что, кстати, дополнительно подтверждает, кто в действительности несет главную ответственность за неудачное расположение русских войск под Нарвой.

В связи с этим шведскому командованию требовалось тщательно проанализировать расположение численно превосходящих войск противника на местности, чтобы, как и под Нарвой, использовать типичные ошибки вражеского командующего. Так, выгодно, казалось бы, расположенные редуты были удалены от лагеря на расстояние от 450–500 метров – крайний в продольной линии редут к юго-западу, до 1900–2000 метров – крайний в этой же линии редут к западу. При условии, что основная масса русской пехоты находилась в лагере, а часть кавалерии к северу от лагеря, такое расположение царем полевых укреплений и размещение войск позволяли шведам воспользоваться предоставленной им инициативой и первоначально создать локальное преимущество в силах и средствах, предприняв атаку в районе редутов. Находившиеся в редутах около 5 тыс. солдат и офицеров при 2 орудиях, а также прикрывавшие редуты 16 драгунских и конногренадерских полков вместе с 13 орудиями были фактически отрезаны от остальной русской пехоты, кавалерии и артиллерии, которые вряд ли могли оказать им помощь из-за лагерных укреплений, как в действительности и произошло. При нападении на редуты шведы получали безусловное численное и материальное преимущество, то есть имели реальную возможность нивелировать общее неравенство в силах и средствах.

В случае нападения на русский лагерь в обход редутов шведская армия должна была действовать против 30 тыс. солдат и офицеров пехоты и 10 тыс. кавалеристов противника, следовательно, соотношение сил оказывалось в целом даже более благоприятным для королевской армии, чем в битве под Нарвой. При этом, также как и под Нарвой, сами размеры русского лагеря благоприятствовали нападавшим, поскольку затрудняли маневрирование оборонявшим его войскам. Главную опасность здесь представляла русская артиллерия – более 100 орудий, расположенных на ретраншементе, защищавшем лагерь.

Следовательно, главной оперативной задачей, которую должны были решить шведские военачальники – это напасть на разделенные части царской армии превосходящими силами основной группировки шведских войск и разбить их по отдельности, не дав противнику соединить свои войска в одно целое. При этом ближайшая оперативно-тактическая задача заключалась в том, чтобы или взять под свой контроль созданный противником «шверпункт» – систему редутов, либо каким-то образом нивелировать его значимость, отыскав такой тактический прием, благодаря которому оперативную роль редутов можно было бы свести к минимуму. Соответственно, прежде всего, шведам требовалось выбрать тактику действий в начале операции: либо овладеть редутами, нанеся поражение защищающим их войскам; либо, обойдя редуты, атаковать основные силы царской армии в укрепленном лагере.