Ночью, когда Питер уснул, Аликс пять раз просмотрела видео на своем айпаде, сидя на бортике ванны; это было сразу после сообщения от Лейни: «Готово». И каждый раз Аликс как будто знакомилась с Эмирой заново. Она никогда раньше не слышала, чтобы ее бебиситтер так много говорила, и никогда не осознавала в полной мере, до чего Эмира красива, и никогда не видела ее такой бойкой, находчивой и острой на язык. Аликс знала конец истории, знала, что в итоге все вышло благополучно. Но, пока она следила за ходом событий и слушала, как в Эмирин голос закрадывается страх, сердце ее колотилось, как при просмотре фильма ужасов. Она ловила себя на мыслях вроде: Да, Эмира, да, покажи ему! и Берегись, он сзади, но в основном просто изумлялась: О боже, неужели прошло всего несколько месяцев? Почему же Брайар тут такая крошечная?

Комментарии в Твиттере и на мусорных сайтах по большей части содержали одобрение и восторг, но были и такие, что шли вразрез с общим настроением. Видимо, их и имела в виду Эмира, вспоминая свое поведение в тот сентябрьский вечер.

Почему она не дала копу поговорить с отцом ребенка? С правовой точки зрения это сопротивление.

Прошу прощения, но она НЕ выглядит как бебиситтер.

Если она так ведет себя перед камерой, могу представить, что она говорит ребенку, когда вокруг никого нет.

Но Аликс, глядя на Эмиру, выкрикивавшую эти слова, испытывала те же чувства, что и при чтении непристойных текстов песен на Эмирином телефоне, – восторг и любопытство. Аликс никогда не боялась, что Брайар начнет подражать Эмире, – по крайней мере, боялась не больше, чем того, что Брайар начнет подражать ей самой. Хотела ли она, чтобы Брайар вела себя как Эмира? Если говорить о лучших Эмириных проявлениях – да, конечно. И, что еще важнее: хотела ли она доверить своих детей человеку, умеющему постоять за себя? Ответ был – да, сто процентов. Аликс поджала губы и принялась покачивать Кэтрин, лежавшую у нее на плече.

– Эмира, – сказала она. – Вы думали, мы с Питером на вас рассердимся?

Эмира глянула вверх и потерла затылок. Видно было, что она плакала, и плакала долго.

– Ну как, мне неудобно, что я назвала Питера старым, потому что он всегда со мной очень любезен, и он вовсе не такой уж старик.

Аликс, подтягивая сползший носочек Кэтрин, не удержалась от смеха:

– Ему было бы приятно это слышать, но, честно, это совершенно необязательно. Эмира, во-первых… Я знаю, у нас были всякие моменты, между вами и мной. Но, Эмира, я просто-таки чую, что я вас понимаю всем сердцем, я знаю, какая вы, к чему у вас лежит душа. Мы с Питером невероятно благодарны, что вы заботитесь о наших детях и что вы всегда готовы защитить их, если нас нет рядом. И так же, как я ценю эту вашу готовность встать на защиту моих девочек, так же высоко я ценю и ваше право на неприкосновенность личного пространства, поэтому мне даже представить страшно, через что вам приходится сейчас пройти…

Эмира забросила ногу на ногу:

– Что случилось, то случилось.

– И мы ничуть на вас не сердимся, – продолжала Аликс. – С точностью до наоборот! Мы глубоко впечатлены тем, как вы держались в тот вечер, и глубоко благодарны вам за то, что вы есть в нашей жизни… и, кстати, от меня они тоже слышат много всякого такого, чего не говорят при детях. В общем… – Аликс дотянулась до сумки, лежавшей на другом конце дивана, и поставила ее на пол, зажав лодыжками. – Мне еще много нужно сейчас вам сказать, вы уж потерпите меня, пожалуйста. Брайар, любовь моя, подойди к маме.

Брайар подняла взгляд и поправила шлем. Аликс одной рукой прижимала к себе Кэтрин, другой рылась в сумке. Наконец она извлекла маленький прямоугольный сверток в подарочной бумаге и перевязанный красно-белой крученой веревочкой.

– Это для Эмиры, помнишь? Иди, дай ей в ручки.

– Что это? – спросила Эмира.

Брайар взяла подарок обеими руками и подошла к Эмире:

– Я хотю… Я хотю открыть. Хотю сама.

– Зайка, это для Эмиры, – сказала Аликс.

– Давай откроем вместе? – предложила Эмира.

Аликс следила, как Брайар и Эмира разворачивают сверточек. Внутри был календарик на 2016 год с цветочным орнаментом. Эмирины глаза расширились от удивления, но она все равно сказала:

– О, спасибо большое.

Аликс кончиками пальцев расчесала волосы Кэтрин и предложила:

– Хотите заглянуть внутрь?

С утра Аликс написала «ЭМИРА» на всех понедельниках, вторниках, средах и пятницах с января по июнь. Теперь она смотрела, как Эмира открывает календарик на январской странице, а Брайар показывает на нарисованный цветочек и говорит: «Воть. Хотю понюхать». Эмира перевернула страничку с января на февраль – осторожно, словно ожидала, что оттуда что-то вылетит.

– Эмира… – начала Аликс, – это мой ужасно неуклюжий способ попросить вас проводить с нами больше часов в неделю.

Эмира долистала до марта:

– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.

Брайар постучала по шлему:

– Мама, хотю снять.

– Подойди, детка, мама поможет. – Аликс посмотрела на Эмиру и улыбнулась. – В общем… мама получила очень крутое предложение. – Она одной рукой расстегнула на Брайар шлем. – Похоже, в следующем семестре я буду администратором курса занятий в Новой школе. И это будет по вечерам вторника, и очевидно, что девочек я брать с собой не смогу, поэтому… мы были бы ужасно рады, если бы они смогли оставаться с вами. Таким образом! – Аликс выставила указательный палец, собираясь считать. – Понедельник, обычное время, с двенадцати до семи. Во вторник вы тоже приходите в полдень, но остаетесь на ночь, до полудня среды, – мы для вас обустроим гостевую комнату, сделаем все, чтобы вам было удобно, – и потом в пятницу опять обычное время, с двенадцати до семи.

Эмира, казалось, была потрясена предложенным ей графиком работы. Календарик она теперь держала так, словно выяснила, что это очень дорогая вещь, и боялась оставить на нем отпечатки пальцев – чтобы никто не узнал, что она вообще брала его в руки.

– Вау, – сказала она.

– И да, я знаю, что в те дни, когда вы не с нами, у вас есть еще работа, этот компьютерный набор, но я не знаю, насколько вы к ней привязаны… Брайар, солнышко, не бери в ротик ремешки от шлема, они очень грязные. Но да, мы, безусловно, сделаем вам полный рабочий день, раз вам придется оставить ту работу. Это выйдет тридцать восемь часов в неделю, но мы округлим до сорока – на случай, если когда-нибудь поезд опоздает или мало ли что еще. И таким образом мы сможем включить медстраховку, и отпуск, и прочие хорошие вещи. И я не отметила тут летние месяцы только потому, что я знаю: в какой-то момент вы, наверное, поедете домой, но мы это все сможем потом обговорить… – Аликс вздохнула и улыбнулась; плечи ее опустились на два дюйма. – Я все это для вас записала, потому что, я понимаю, информации слишком много, сразу не упомнить. И вы не обязаны давать ответ сразу, но пока что, может быть, если у вас есть какие-то вопросы, мы… о нет… Эмира, милая, что с вами?