Как и обещал, я напечатал статью о заводе П.В. Маркова в газете «Коннозаводство и спорт» за 1904 год. Вследствие этого я не стану повторяться, сделаю исключение лишь для одного Летуна 2-го.

Летун 2-й 5.5,1; 7.21/2 (Летун 5.41/4 – Красотка 5.13), гнедой жеребец, р. 1882 г., завода И.И. Дациаро. Летун 2-й был прямым потомком шишкинского Бычка, а со стороны матери – продолжателем линии Полка на 3-го. Встреча крови Бычка и Полкана 3-го во все времена существования орловской рысистой породы давала блестящие результаты, это классическая комбинация кровей. Летун 2-й имел очень почтенную призовую карьеру, но был тише своего отца, знаменитого Летуна. Летуну 2-му не посчастливилось попасть производителем в первоклассный завод. В заводе Гладкова он дал Картинку, классную кобылу своего времени, которую без всякого основания заподозрили в американском происхождении. Харьковский коннозаводчик Ольховский, сосед Гладкова, получил от Летуна 2-го классного Кудесника 2.18,1 и выдающуюся во всех отношениях кобылу Ворожею 2.17,1. У Маркова Летун 2-й дал выдающийся приплод: всего от него бежало до пятидесяти лошадей, которые выиграли около 150 000 тысяч рублей. Если бы этот жеребец попал в первоклассный завод, он стал бы одним из лучших производителей породы. Значение Летуна 2-го в рысистом коннозаводстве очень велико. К сожалению, после революции почти все его потомство погибло.

Летун 2-й очень стойко передавал свою красно-гнедую масть приплоду: из сорока двух его призовых детей рыжих и красно-серых было по три лошади, все остальные были гнедой масти.

Его отличительной чертой была какая-то особая плотность, сила и мощь. Блесткостью Летун 2-й не отличался, но дела в этом жеребце было хоть отбавляй. Летун 2-й обладал исключительной препотентностью и очень верно передавал потомству свои качества.

Завод Маркова находился в Купянском уезде Харьковской губернии, при слободе Щенячьей. Это было очень большое имение, тысячи на три десятин земли, где велось крупное зерновое хозяйство. Почти вся запашка шла на быках, и рабочих лошадей было сравнительно мало. Конюшни в заводе были очень скромные. Чувствовалась теснота, что, впрочем, предполагалось вскоре изменить. В то время, когда я там был, уже заканчивалось строительство новой конюшни (ставочной), которая обещала быть не только удобной, но даже красивой. Остальные постройки завода гарантировали лошадям необходимые удобства. Манеж, конечно, имелся, варков было достаточно. Ипподром находился неподалеку от конюшен, но увидеть езду из-за непогоды я не смог. Дело в заводе Маркова велось просто. Марковское имение было типичным купеческим: здесь делали деньги, и только деньги. Было бы тщетно искать здесь боскетов или беседок в парке, удобного и красивого дома. Но все, что касалось хозяйства, было в полном порядке. Сам Марков был тоже простой и очень нетребовательный человек. Когда после выводки он пригласил меня закусить в контору, там был подан такой обед, что о нем лучше и не вспоминать, ибо еще Эней знал, как неприятно припоминать минувшие огорчения…

Как коннозаводчик Марков достиг весьма крупного успеха: из его завода вышло много призовых лошадей, которые выиграли почти 300 000 рублей, и среди них были вполне классные лошади. Марков увлекался цветоводством и садоводством, а потому почти все его лошади были названы именами цветов, дерев и разных плодов.

Теперь от завода Маркова не осталось и следа: все было разграблено, сожжено, изувечено и разведено разными бандами, которые в огромном количестве водились на Украине во время нашей «бескровной» революции.

Завод С.В. Живаго

В 1903 году я посетил заводы С.В. Живаго и Н.С. Шибаева. Тогда я был еще совсем молодым охотником и начинающим коннозаводчиком. Тем не менее я хорошо помню эти поездки.

Завод Сергея Васильевича Живаго я посетил в первой половине июня. Он находился вблизи Москвы, неподалеку от шоссе, которое соединяет обе наши столицы. В девяти верстах от станции Подсолнечная Николаевской железной дороги, при небольшом сельце Дулепове, от которого завод Живаго и получил свое название – Дулеповский, лежало в живописной лесной местности небольшое именьице, где Живаго в 1895 году основал свой рысистый завод.

Сообщение с заводом было очень удобное, Живаго обыкновенно ездил туда из Москвы дачным поездом. Хотя завод был основан относительно недавно, но благодаря рациональной постановке дела, удивительно удачным постройкам и знаменитому манежу, а также довольно интересному заводскому материалу он очень скоро обратил на себя всеобщее внимание. Его часто посещали московские охотники. Я воспользовался любезным приглашением хозяина и вместе с ним отправился в Дулепово. Вся поездка занимала один день, и к вечеру можно было уже вернуться в Москву. В заводе Живаго меня интересовал не столько заводской материал, сколько образцовые постройки и, главное, знаменитый манеж.

Из Москвы надо было выезжать довольно-таки рано, и часов в восемь утра я встретился с Живаго на Николаевском вокзале. Мы тотчас заняли места в дачном поезде. Мимо нас стали мелькать хорошо знакомые названия станций. Мой компаньон Живаго спокойно беседовал с соседом и, казалось, не обращал никакого внимания на ту местность, по которой шел наш поезд. Мне тогда впервые пришлось ехать в этом направлении днем, ибо прежде, отправляясь в Петербург, я всегда ездил с курьерским или скорым поездом, а они отходили от Москвы поздно вечером. Места здесь удивительно живописные, и правы были наши предки, когда обосновались в них для жительства. По мере удаления от Москвы поезд пошел скорее, меньше стал останавливаться, строения, заводы, дачи и селения теперь реже попадались на нашем пути. Вскоре мы въехали в полосу лесов, и до самой Подсолнечной поезд шел уже лесом. Высокие осины, могучие дубы, красивые березы, ели, сосны чередовались друг с другом вплоть до станции назначения.

С.В. Живаго

На станции нас ждала лошадь, запряженная в щегольскую городскую пролетку, и девять верст пути по гладкому и ровному шоссе промелькнули незаметно. В Дулепове нас встретил Н.С. Тихомиров, управляющий заводом Живаго. Он стоял на высоком крыльце небольшого деревянного дома и приветливо улыбался. Это был красивый старик с белой окладистой бородой, медлительный в движениях, но простой и скромный. Тихомиров был автором книги «Рысак». Сергей Васильевич нас познакомил.

Наскоро закусив и выпив по стакану чая, мы направились в конюшни. Однако до того Живаго успел расспросить Тихомирова, все ли благополучно, как едут двухлетки, и, по-видимому, остался доволен. Я просил разрешения хозяина сначала подробно осмотреть постройки, а уж потом приступить к осмотру завода. Живаго охотно и не без удовольствия согласился: видимо, манеж, конюшни и