Тем временем Дэвидпересел за руль, и, пока они ехали, Лорел разглядывала его задумчивое лицо, накоторое периодически падал свет мелькающих за окном уличных фонарей.

Хоть бы он немолчал. Хоть бы сказал что-нибудь.

Однако оннепроизнес ни слова.

— Что скажешьсвоей маме? — нарушила тишину Лорел.

Дэвид ответил несразу.

— Не знаю…Надоело врать… Что-нибудь придумаю.

Он нажал накнопку, и дверь гаража медленно поползла вверх. Оба места внутри пустовали.

— Отлично!Мама уехала, так что с отмазками можно не напрягаться.

Они вышли измашины, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Снова повисла неловкаятишина.

— Пойдупереоденусь. — Дэвид мотнул головой в сторону двери. — Мама в моидела особо не лезет, но все-таки удивится, какого черта я полез купаться вноябре. Причем в одежде.

Он собрался уйти,но Лорел окликнула его. Дэвид замер у двери.

— Я завтрапоеду в старый дом, — сказала она. Он сосредоточенно рассматривал пол.

— Хочупредупредить Тамани, что больше не смогу приходить к нему. Никогда.

Дэвид взглянул нанее. Его рот был упрямо сжат, но по глазам юноши Лорел поняла, что не все ещепотеряно.

— Следующимлетом я снова отправлюсь в Академию. Это очень важно, особенно теперь, послесмерти Барнса… Мне не понравился его намек, что существуют более серьезныесилы, чем он и его шайка. Я даже боюсь представить, какую кашу мы сегоднязаварили. Я… — Лорел заставила себя замолчать и сделала глубокийвдох. — Короче, устала я разрываться между двумя мирами. Здесь вся мояжизнь: родители, ты. Вот я и решила остаться… и выбрать тебя. Теперь яуверена. — К глазам подступили слезы, но она не позволила себе расплакаться. —Тамани не понимает меня так, как ты. Я не разделяю его планов на мое будущее. Инаверное, никогда не смогу разделить… А ты хочешь, чтобы я была самой собой.Чтобы сама выбирала, как жить. Тебя волнует мое мнение… Я люблю тебя… и оченьнадеюсь, что ты простишь меня. Но даже если нет, завтра я все равно сделаю то,что задумала. Ты говорил, что я должна определиться, и я определилась. Явыбрала тебя, даже если это не взаимно.

Дэвид смотрел нанее не отрываясь, но по-прежнему молчал.

Лорел унылокивнула. Она и не ожидала, что он тут же бросится ее обнимать: обида быласлишком сильной. Девушка развернулась и пошла к своей машине, которую оставилаздесь несколько часов назад.

И тут Дэвидсхватил ее за руку и, притянув к себе, накрыл ее рот своими губами, такимитеплыми и мягкими. Лорел ответила на поцелуй, и все страхи прошедшего вечерамигом куда-то исчезли; радость волной прокатилась по ее телу. Барнс погиб. Ичто бы ни случилось завтра, сегодня все закончилось хорошо: Челси жива, Дэвиджив и, кажется, больше не обижается. И это грело душу больше всего.

Он наконец-тооторвался от ее губ и нежно провел пальцем по ее виску и скуле. Лорел приниклаголовой к груди Дэвида и слушала ровный стук его сердца, которое билось, словнодля нее одной.

Он приподнял ееподбородок и снова поцеловал.

«Поеду домой черезпару минут», — пронеслось у нее в голове…

К дому Лорелподъехала только в одиннадцать.

«Неужели утром яходила с Тамани на фестиваль?» — взявшись за дверную ручку, подумала она.

Неужели это былокаких-то пятнадцать часов назад? Казалось, с тех пор прошли месяцы… годы…

Лорел глубоковздохнула и зашла в дом. Родители ждали ее, сидя на диване.

— Наконец-то! —Мама, утирая слезы, бросилась к ней и крепко прижала к себе. — Я чуть сума не сошла!

Давно она необнимала Лорел так, как сейчас. В кольце маминых рук все опасности показалисьдалекими и несущественными, а мысли о троллях и феях начисто испарились изголовы. Лорел почувствовала, что любима, что ее дом здесь, а не в Авалоне. Да,страна фей прекрасна, волшебна и удивительна, но, живя там, она бы никогда ненашла той дружбы и любви, которую обрела среди людей.

Лорел наконец-топоняла, что здесь ее настоящий дом. Ее единственный дом.

Папа заключил их смамой в объятия, и Лорел стало окончательно ясно: решение остаться здесь быловерным. Счастливо улыбаясь, все трое сели на диван, тесно прильнув друг кдружке.

— Что жевсе-таки произошло? — спросил папа.

— Это долгаяистория… Дело в том, что я многое от вас скрывала.

И она рассказалародителям о троллях, начав с самого начала — с того момента, как папа угодил вбольницу прошлой осенью. Прежде всего Лорел объяснила, почему Иеремия Барнсстрастно желал приобрести у них землю, но в итоге так ее и не купил. Затемповедала родителям о стражах, которые их охраняли, и о шумной возне в деревьяхза домом, которая к собакам не имела никакого отношения. Решив ничего неутаивать, она рассказала даже о Клеа.

Когда Лорелзамолчала, папа лишь покачал головой:

— Тысправилась со всеми напастями в одиночку?

— И Дэвидпомогал, и Челси, и Клеа. Иначе у меня ничего бы не вышло.

Мама подошла кокну.

— Прости, чтоне призналась раньше, — сказала Лорел и сморгнула слезы. — Мнеказалось, тебе и так хватило новости, что я фея. А тут еще тролли… Понимаю, чтопридется нелегко, особенно первое время, но отныне я решила рассказывать всебез утайки… если вы готовы слушать… и по-прежнему любите меня.

В маминых глазахпоявилось какое-то особое выражение:

— Простименя, пожалуйста…

Лорел ожидалалюбой реакции, но только не такой.

— Но ведьврала-то я…

— Может, ты ине все говорила, но даже если бы попыталась что-то рассказать, я бы и слушатьне стала. И за это я прошу прощения. — Мама обняла ее, и Лорелпочувствовала себя на седьмом небе от счастья. Она давно не ощущала такойлегкости: как выяснилось, скрывать правду от родителей очень нелегко. —Когда я узнала, что ты фея, то сначала просто не поверила своим ушам. Болеетого, я ощутила себя совершенно ненужной. Оказывается, моя дочь — волшебноесущество, и у нее есть другие феи, стражи, кто угодно… А зачем тогда я?

— Ты мнеочень нужна. Ты лучшая мама на свете.

— В общем, яужасно разозлилась. Признаюсь, что вела себя не лучшим образом, но я ничего немогла с собой поделать. Хоть и ненарочно, но я срывала свою обиду на тебе. Атем временем твоя жизнь висела на волоске, и ты нам ничего не рассказывала.Прости меня, если можешь! Я постараюсь измениться, я уже…

— Язаметила, — улыбнулась Лорел.

— Обещаю, чтобуду стараться изо всех сил. — Мама поцеловала ее в лоб. — После тогокак ты уехала из магазина, я боялась, что вижу тебя в последний раз. Я тогданичего не соображала, а в голове билась единственная мысль: «Я не успеласказать Лорел, как сильноее люблю!» И всегда любила.