момент, когда верх возьмут наши инстинкты. Они скорее всего знали, что выбрали неверный путь. Фримен сам говорил: лучший способ преодолеть личностный шок, не прибегая к лекарствам и формальным методам лечения, это позволить жертве сделать что-то такое, чего ей всегда хотелось, но не позволялось. Вопреки этому свидетельству они собирают у себя наиболее чувствительных к нашим реальным нуждам людей, чтобы изолировать их от всего мира. А следовало отпустить этих людей, убедившись в истинности их таланта, на волю, чтобы, когда мы неизбежно достигнем точки перегруза, наши инстинкты работали на нас, а не против.

Я запомнил одну монографию из сборника «Место катастрофы — США». Кажется, под номером шесть. Лишившись материального имущества, определявшего их статус в обществе, многие беженцы, прежде занимавшие высокие ответственные должности, раскисли и превратились в хнычущих нахлебников. У руля встали люди с более гибким умом, не только молодежь с пока еще не окаменевшими мозгами, но и взрослые, которых раньше называли идеалистами, фантазерами и неудачниками. Их всех объединяло не знающее преград воображение, неважно, свойственное ли юности или сохранившееся до зрелого возраста и помешавшее им ввиду слишком богатого выбора возможностей остановиться на чем-то конкретном.

Как хорошо мне знакомо это чувство! Разве инъекция воображения повредит сейчас нашему обществу? Я как раз считаю, что мы приняли слишком большую дозу суровой реальности. Немного фантазии послужило бы антидотом.

Неподалеку от Цинциннати, штат Огайо, драматург Хельга Торгрим Таунес и ее муж, архитектор Найджел Таунес, принимавшие гостей, получили счет за чрезвычайно длительное пребывание в сети данных.

В этом районе шел легкий снегопад, однако снег на почве долго не задерживался.

— Если бы я сама не повстречала людей из Парелома, то не поверила бы. Но если и другие похожи на них…

— Можешь не сомневаться, они типичные представители. От них систематически тщательно скрывали главную правду о человечестве. Такое ощущение, что континент нарочно прочесывают в поисках самых добрых, щедрых и заботливых для того, чтобы потом годами вдалбливать им в голову: поскольку такие качества редки, значит, вы представляете собой аномалию и нуждаетесь в курсе лечения.

— В чем заключается главная истина?

— Ответь сама. Она известна тебе всю жизнь. Ты пользуешься ею как компасом.

— Это как-то связано с моим интересом к тебе? Я сразу заметила, что ты отчаянно старался придерживаться общего шаблона. Я еще подумала, какое добро пропадает.

— В точку! Одно обвинение Фримену я не стану брать обратно. Я сказал, что он смотрит на других не как на живых людей, а как на аппроксимацию к заранее заданной модели человека. Я очень рад, что он изменил свое отношение. Дурная привычка!

— Тогда ясно, о чем ты. О принципе неопределенности.

— Именно. Который противостоит злу. Все то, что вмещает в себя истасканный термин «свобода воли». Ты когда-нибудь слышала выражение «новое соглашательство»?

— Да. Страшная вещь. Как получается, что в эпоху, когда у людей больше выбора, свободы передвижения, информации и возможностей для самовыражения, чем когда-либо прежде, они предпочитают не отличаться от других? Меня тошнит от штепсельного образа жизни.

— Однако эту концепцию продвигают с такой настойчивостью, что большинство боятся что-то возражать. Люди соглашаются, что так легче всего не потеряться в хаотичном мире. Мол, раз все так говорят, кто я такой, чтобы спорить?

— Я это я.

— Тат твам аси[12].

В течение полутора месяцев, пока продолжался запущенный процесс, в примерно пятнадцати процентах домохозяйств, имеющих домашние компьютерные терминалы, было отмечено их использование, превышающее обычное на величину порядка десяти процентов. По сравнению с прошлым годом пользование терминалами возросло на один процент. Это явление объясняли началом учебного года.

Тьма перед…

— Эй, ты видел эти ставки? Быстро же они удвоились.

— Что значит не могу дозвониться? Его номер имеет приоритет «пять звезд», он всегда на связи. Звоните еще!

— Господи, ты только погляди! Прошло всего два дня, а эти прыщи опять все перерешали!

— Странно, что сообщение пришло в выходные… Да нет, я не жалуюсь. Список вариантов длинный. Не то что раньше — езжай, куда скажут, и не возникай.

— Но как же так, мистер Салливан?! Ведь это ваше распоряжение! Или по крайней мере авторизовано вашим кодом!

Гомерический хоум-ран

— Очень странное чувство, — сказала Кейт, когда такси свернуло на улицу с ее домом. Взгляд девушки перескакивал с одной знакомой подробности на другую.

— Я не удивлен. Мне, конечно, доводилось возвращаться на прежнее место, однако всякий раз в новой роли. И вот опять новая роль. Ты против?

— Нет, хотя и не в восторге. За очень короткое время я побывала многими разными людьми… — Кейт развела руками. — Даже не могу упомнить все свои имена — Кармен, Вайолет, Крисси…

— Ты мне особенно нравилась под именем Лилит[13].

Кейт скорчила гримасу.

— Я не шучу! Меня здесь в любую минуту могут узнать, хотя мы позаботились направить хрипатых по ложному следу. Я к такому повороту была не готова.

— Я тоже. Я предпочел бы забег подольше, чтобы успеть побольше сделать. Однако за федкомпьютерами сидят не дураки. Я уверен, что они почуяли, какая угроза нависла над их головой. Мы должны полностью подключить все наши знакомства, пока они не опомнились. Ты по-прежнему знаменитость в КС, и, судя по ее виду и тону, Ина горит желанием прикрыть нас от грозы зонтиком мощного кода «ЗК».

— Ты, несомненно, прав. Безупречная логика. И все-таки…

— Тебе нет нужды жить по логике. Ты гений, а гениальность не подчиняется законам логики, каким бы логичным твой выбор ни выглядел задним числом.

— Я хотела сказать: все-таки странно, что я вернусь в квартиру, а Багира не выйдет навстречу и не потрется о мои ноги.

В квартире был сделан профессиональный обыск. В остальном помимо осевшей повсюду пыли ничего не изменилось. Кейт подняла кисть, которой красила стену, когда позвонил Фессье, и скривила рот при виде окаменевшей щетины.

— Что-нибудь пропало?

Кейт сделала быстрый осмотр.

— Так, по мелочи. Кое-какие письма, записная книжка с адресами и кодами. Не велика потеря. Все самое главное у меня в голове. Вот только… — она сморщила нос, — до того, как ты включил электричество, оно некоторое время не работало, верно?

— Разумеется. Со дня похищения.

— Тогда, если открыть холодильник, в квартире станет невозможно дышать. Я хорошо помню, что положила туда две дюжины яиц. За работу! Нам придется наполнить не один мусорный бак. Вечером