лицом на экране четырехпозиционного защищенного канала связи значились имя и должность. Хартц пробежал по экрану взглядом слева направо.

В окне Парелома — директор центра, адмирал Бертранд Снайдер, аскетичный, седой, немногословный, получивший во время мятежа на Гавайях 2002 года прозвище Упертый Снайдер. Но это было еще до поступления на гражданскую службу и заслона секретности.

В окне Южного Белого Дома — особый советник президента по вопросам безопасности, толстый очкастый доктор Гуглиэльмо Дорси, которого даже близкие к нему люди больше не называли Билли Заточка (хотя из личного дела прозвище вытравить не удалось).

В третьем окне — начальник Хартца, сидевший этажом выше в том же здании, главный директор бюро мистер Эйлвин Салливан, высокий, с хищным носом и копной нечесаных волос, намеренно небрежно одетый. Компьютерные работники придерживались этой моды еще на заре головокружительной карьеры директора. И все-таки рубашка с расстегнутым воротом, торчащая из кармана пригоршня старых авторучек, недельная щетина и грязь под ногтями выглядели в таком месте несколько странно.

Как будто в день сегодняшний явился гость из дня вчерашнего.

Все три лица на экране уставились на Хартца: Снайдер раздраженно, Дорси недоверчиво, Салливан нетерпеливо. Право говорить первым определила иерархия. Старший по рангу Салливан произнес:

— Вы в своем уме? Всего несколько дней назад вы потребовали удалить все коды с маркером 4GH, закрепленные за ФБР, ЦРУ и секретной службой, а теперь предлагаете вдобавок уничтожить коды категории «Б»! Наемный диверсант и тот не причинил бы столько вреда.

— Позвольте вам кое-что напомнить, — добавил Дорси. — На мой вопрос, чем пользоваться взамен 4GH, вы лично заверили меня, что коды невозможно как-то изъять из списка и присвоить им групповой статус категории «Б» без того, чтобы это не заметили компьютеры вашего бюро. Но следов таких действий не обнаружено, не так ли? Могу себе вообразить выражение на лице президента, когда я доложу ему эту дикую историю.

— Когда я это говорил, я не знал… — начал было Хартц.

Снайдер оборвал его:

— И это еще не все. Вы попытались опорочить мою репутацию и компетентность как руководителя. Вы недвусмысленно заявили, что данный акт саботажа якобы совершил выпускник Вейчопи, переведенный в Парелом по моему личному распоряжению, которому я предоставил доступ к серьезной работе. Не могу не согласиться с мистером Салливаном. Вы не иначе как помутились рассудком.

— А посему, — подхватил Салливан, — приказываю вам взять отпуск. Желательно бессрочный. Кто-то еще хочет что-либо добавить? Вот и хорошо. Меня ждут другие дела.

В целях преодоления путаницы

Я чертовски хорошо помню, что меня зовут Пол Томас Фримен, мне тридцать девять лет, я государственный служащий, имеющий дипломы по кибернетике, психологии и политологии, а также степень магистра обработки данных. Точно так же я прекрасно понимаю, что, если бы меня не завербовали, как Хафлингера, то я бы превратился в мелкого преступника, контрабандиста, наркоторговца или оператора подпольного игорного пула «Дельфи». Возможно, я не стал бы таким умным, каким себя воображаю. А может быть, просто погиб.

И я отдаю себе отчет в том, что меня ловко загнали в угол, поймали на сиюминутном порыве и побудили принести в жертву все достигнутое в жизни, отказаться от карьеры, подставить себя в буквальном смысле под трибунал за измену, причем на все это есть всего одно оправдание: Хафлингер мне милее Хартца и стоящих за ним мерзавцев. Загнали в угол? Нет, не в угол — в глубокую, темную яму! Так почему, черт возьми, я так счастлив?

Главная ось

После объяснения хитроумного плана побега Кейт скептически поинтересовалась:

— И это все?

— Не совсем. Еще я позвонил на десять девяток.

— Ага, могла бы и сама догадаться.

Согласно истерическим сведениям

Когда чилийское правительство Альенде пришло на выборах к власти и попыталось найти средства для стабилизации хрупкой экономики, президент обратился за советом к английскому специалисту по кибернетике Стаффорду Биру.

Бир объявил, что для ежедневной проверки и регулирования состояния экономики достаточно отслеживать не более десяти важных показателей в небольшом количестве мест, имеющих адекватные средства связи.

Судя по дальнейшим событиям, его замысел привел в бешенство не меньше народу, чем новость о том, что генетический код человека состоит всего из четырех элементов.

Как говорится, приходится вертеться, коль некуда деться

В Энн-Арбор, штат Мичиган, психолог-исследователь доктор Зоя Сидеропулос целую неделю принимала гостей. Она слыла экспертом по вопросам гипноза и написала хорошо известную научную работу об эффекте регрессии, который в приемлемых случаях позволял восстанавливать утраченные сознательным разумом воспоминания без грубых физических методов принуждения вроде вживленных в мозг электродов.

В течение недели она чрезвычайно часто пользовалась компьютерным терминалом, новой и очень мощной моделью.

Тем временем Кейт кормила своего друга омлетами и поила коммерческим вариантом «настоящего пива».

— Поешь, пока не остыло, — потребовала она. — А потом расскажешь — подробно, со всеми отступлениями.

— Хорошо, нам придется провести вдвоем много времени. Я взболтаю кое-какие сети в Канаверале, как ты взболтала яйца для омлета. Заставлю компьютеры делать то, что им строго-настрого запрещается. Но ты не волнуйся. Их защита не рассчитана на появление таких, как я.

Никки в несколько приемов с жадностью проглотил омлет.

— Легко сказать, — пробормотала Кейт. — Ты уверен, что Полу Фримену можно доверять?

Никки отодвинул пустую тарелку.

— Помнишь, как в Божьей Каре ты отчитала меня за неверие, что на свете кто-либо может стоять на моей стороне?

— Туше. И все же я хочу знать твое мнение.

— Да. Перед нами честный человек. Вдобавок он понял, в чем заключается зло современного мира.

— И в чем же, согласно твоему определению?

— Ты с ним уже согласилась — я это знаю после нашего разговора об «Анти-травме». Если абсолютное зло существует, то оно заключается в отношении к другому человеку как к вещи.

— Не спорю, — кивнула Кейт.

В Боулдере, штат Колорадо, профессор Школы экономики и бизнеса Йоахим Йент несколько дней развлекал дома гостей. В то же время, согласно учетным сведениям, он чрезвычайно часто пользовался домашним компьютерным терминалом.

— Кейт, когда тебе кто-то нравится, ты ускоряешься или замедляешься?

— Я что делаю? А-а, поняла. Замедляюсь, пожалуй. Приближая момент, когда можно нормально поговорить, я стараюсь не перескакивать через ступеньки.