Выражения Partnership for peace — партнерство во имя мира (в понимании мира без войны), и Partnership for the World — партнерство во имя Мира (в понимании как нашего дома), на русском языке звучат одинаково. А в контексте применения возможностей парных клинков, второй вариант, будучи озвученным, приобретает еще более полное звучание.

— Говорим одно, подразумеваем… ну, не мне же тебя учить, — улыбнулся я.

— Поняла. Продолжай.

— А о чем я? — поинтересовался я, вновь убирая от шеи ее щекочущую прядь. — Ах да, все о том же: ты Виндзор, я Романов, и в идеале, если обсуждать сферического коня в вакууме, причем без возможности нашего замужества, нам с тобой нужно было бы взять по одному мечу себе и встречаться для разовых акций по предварительной договоренности. Конечно, сейчас я так сделать не готов, но когда свойства клинков…

— Что, прости? — переспросила Саманта словно между делом.

— Сферический конь в вакууме. Идеальная среда для проведения эксперимента, с реальным миром несовместимая.

— Нет-нет, я чуть про другое. Про Виндзоров.

— Ты же… из Британской королевской семьи, верно? — даже смутился я. При этом подспудно понимая, что так ошибиться не мог.

— Я-то да. Из Виндзоров. — даже приподнялась Саманта. — А ты…

— А… ты не знала, да?

— Не знала.

— Удивлен. Мне казалось, даже торгующие семечками бабушки из Новочеркасска уже об этом знают.

— Jesus Christ, — негромко выдохнула Саманта. — И…

— Мой номерок в очереди на трон пятый, если ты об этом.

— Goddamn, — в ответ на это только и сказала принцесса, скатываясь с меня. Глубоко вздохнув (очень глубоко), она примостилась рядом, широко открытыми глазам глядя в полог балдахина.

Немного полежали в молчании, потом принцесса добавила — едва слышным шепотом, парочку выражений похлеще. Но не успел я сообщить ей о неприемлемости для воспитанных леди использовать лексику умудренного годами боцмана, принцесса заговорила.

— Это становится все более интереснее. Продолжай, — ангельским спокойным голосом попросила она.

— Насчет чего?

— Насчет того, что ты не хочешь отдать мне даже один клинок.

— Ты читала Властелин Колец?

Лучшим примером, конечно же, был бы принц Артас с мечом Фростморном, но летописи Азерота в этом мире к сожалению отсутствовали.

— Да-а, — между тем заинтересованно протянула Саманта. И вновь перекатилась, снова ложась на меня и с интересом глядя прямо в глаза. Судя по виду, снова я сумел ее удивить.

Опять же дело в ином развитие мира — без англоцентричности. Что привело здесь к тому, что профессор Толкиен был широко известен лишь на родине. Пользуясь заслуженной славой и уважением, но не выходящими за границы Империи — ситуация примерно такая же, как с нашим Александром Сергеевичем в России моего старого мира.

Местную версию книги профессора, кстати, я прочитал уже довольно давно. Еще в Елисаветграде, во время тренировок с Мустафой, сразу после возрождения и эвакуации из Высокого Града. Тогда, влекомый эффектом новизны, я — находя урывками время, искал сходство и различия нового, такого знакомого, и в то же время незнакомого мира. И «Властелин Колец», как один из фундаментальных эпосов западноевропейской цивилизации в двадцатом веке, не та книга, которую я мог упустить. Если честно, она вообще оказалась первым пунктом моего поиска.

Различия в вариантах книг разных миров присутствовали. Сюжетно, правда, весьма незначительные. Все же у нас профессор писал свой труд после Второй Мировой, здесь несостоявшейся, что наложило серьезный отпечаток. И некоторые моменты, меня, конечно, удивили. К примеру, в местном варианте книги не было героической обороны в Хельмовой пади, а переломным событием на Восточном фронте являлась эпичная битва на реке Исене. Да и рохариммы, по вполне объективной причине, назывались совсем по-другому. Хотя и выглядели по-прежнему точь-в-точь как изображаемые еще Васнецовым богатыри, да и мордорские орки в Средиземье этого мира все также носили шлемы германской пехоты.

— Если читала, и знаешь особенность Кольца Всевластия, то хорошо меня поймешь. Без достоверного знания истинной природы мечей я опасаюсь, и даже боюсь, что обладание ими может быть опасным для разума.

— Ну… Да. В этом определенно что-то есть, — после задумчивой паузы произнесла Саманта, соглашаясь.

— В этом определенно есть более чем что-то, — добавил я. — По здравому размышлению, если начать разбираться, уверен: мы узнаем, что это не бурбон управлял мечами, а скорее уже больше они им. Это единственное племя мутантов, принявших Магию Крови?

— Есть еще, в Первом Инферно. Но кровавые лапы единственные, с кем мы до этого встречались непосредственно. Кстати, что ты собираешься с ними делать?

— А… с кем?

— …? — развернулась и приподнялась на локте Саманта.

— …? — ответил я ей таким же взглядом, уже подсознательно понимая, что купил очередного порося.

— Что ты собираешься делать с племенем бурбонов?

— Интересный вопрос. Видимо, я что-то пропустил?

— Jesus Christ, Arthur!

— Сэми.

— Ты не перестаешь меня удивлять. Неужели…

— Сэми!

— Да.

— Пойми, пожалуйста, и держи в уме одну вещь: вся моя предыдущая жизнь — это гонка за рейтингом на виртуальной арене, и умение сохранить жизнь и здоровье в Нижнем городе протектората. I hope you understand what I mean, — даже для убедительности перешел я на английский.

— Да. Наверное, понимаю, что ты имеешь ввиду, — негромко произнесла Саманта.

— Объективно, в верхнем, Первом мире, я родился четыре месяца назад. Когда ожидаешь от меня чего-либо, прошу тебя, всегда имей это ввиду.

— Хорошо.

— А теперь расскажи пожалуйста сначала, что за свинью я себе купил.

— Что, прости?

— Не было печали, купила баба порося, — процитировал я.

— Оу. Это поговорка?

— Да.

— Не слышала.

— От меня ты много чего услышишь. Из области неизведанного.

— Не сомневаюсь. Итак, социальное устройство общества бурбонов весьма простое: кто сильнее, тот и вождь. В определенный промежуток времени, в Йоль или Беллтейн, один член племени может вызвать вождя на поединок. Если побеждает, сам становится вождем.

— Я же не бурбон, и тем более не из их племени.

— Оставшиеся в живых на арене просили тебя убить вождя и принять их клятву верности. Я сама в обществе бурбонов не сильно разбираюсь, но у них видимо все настолько просто, что… В общем, убив вождя, ты признал свое намерение, пусть и неозвученное, требовать права на поединок.