И не ошибся. Услышал.

— Если ты про тайную ложу скучающих мамаш, желающих воцарения в Большой Четверке радикального матриархата, то поняла, — с нескрываемым пренебрежением произнесла Саманта.

— Мм… скучающих мамаш?

— Ты не знал, что их так называют?

— Может быть ты немного путаешь…

— Не думаю, что мы говорим о разных тайных ложах. Или ты не про ту тайную клику, где верховодит мама́ твоей подружки Мекленбург? — слово «мама́» Саманта произнесла с настоящим английским небрежением к французским соседям.

— Вот прямо так верховодит?

— Ну в числе прочих. Ты же понял, о чем я.

— Хм. Это же вроде тайна таинственная.

— Пфф, — только и выразила к отношение к этой тайне Саманта.

В этот момент я вдруг понял, что они с Ольгой удивительно похожи в своем отношении к готовящим воцарение матриархата одаренным дамам. Только Ольга свои мысли по этому поводу высказывала несколько иначе — гораздо более спокойнее и, наверное, мягче. В отличие от яркой и импульсивной Саманты. Причем, несмотря на кажущуюся мягкость, твердостью характера Ольга Саманте как минимум не уступает.

«Но царевна всех милее, всех румяней и белее…» — вспомнил я, как на чистом русском произнесла Саманта. Черная принцесса и белая принцесса — вдруг пришло мне на ум сравнение. При этом вспомнил некоторые полунамеки, тон, мимику, неявные штрихи в поведении Ольги и Саманты. И вдруг понял, что обе они похожи еще и в том, что демонстративно не воспринимают всерьез Анастасию. Хм, интересно.

— Ясно. Ты не их этих, но идею я примерно понял, — протянул я задумчиво, отвлекаясь от мыслей об Ольге и Анастасии. — Что поменялось вчера?

— Все.

— Все?

— Вообще все.

— Ну… довольно спорное утверждение, как по мне.

— Ты думал о том, что я могла отказать тебе в праве выйти за меня на арену?

— Но…

— Нет никаких но. Я бы абсолютно ничего не потеряла, а в перспективе весьма много приобрела.

— Сэр Галлахер думает по-другому. Или он хорошо играл?

— Сэр Галлахер… он хороший наставник. Нет, он не играл. Но он смотрит на этот мир снизу.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

— Я могла тебе вчера отказать в просьбе. И отправить вместо себя на арену умереть кого-либо из свиты. Да, большинство причастных после этого подумали бы, что я слаба, опозорена и раздавлена. И пусть бы думали, я сейчас вне политических игрищ, и на чужое мнение мне наплевать. Не корсет, нигде не жмет, дышать не мешает.

— Допустим. А дальше?

— Освободила пленных, ну или попробовала бы это сделать. Эвакуировала всех своих из Инферно, подождала бы совсем немного… год или два. Потом вернулась в Базаар, также в канун Йоля, и вырезала бы вообще всех бурбонов в зоне досягаемости…

— Достойно, — произнес я негромко, но Саманта еще не закончила.

— …все те, кто смотрит на мир снизу, всегда видят отступление там, где имеет место шаг назад для разбега. Если бы через год-два произошедшее на арене было для меня важно, я бы залила кровью бурбонов весь их сраный Инферно — повод в наличии, потом прижала московитов и у меня появился бы свой целый мир.

«Совсем немного… год или два». — отметил я. У Саманты уже измененное чувство времени, и мышление других категорий: она уже свыклась с возможным бессмертием, и «год или два» для нее — это совсем чуть-чуть.

— Как тебе план? — поинтересовалась Саманта.

— Отличный. Не знаю зачем тебе весь Инферно и проблемы с… как ты говоришь, московитами, — не очень легко мне далось это слово применительно к английской частной компании. — Но признаю, в общих чертах звучит красиво.

— Я сказала: если он мне будет нужен. Ты невнимательно слушал.

— Ты этого не говорила.

— Я это подразумевала, нужно слушать между строк тоже.

— Так почему же ты мне не отказала?

— Меня не устроит ни один король. Даже если это будет ровня выигравшему Великую войну Георгу.

О том, кто выиграл Великую войну этого мира у каждой нации стран Большой Четверки были свои версии. И мне по праву рождения близка была версия совсем не о короле Георге-Победителе. Говорить об этом, правда, я сейчас даже не подумал.

— Но?

Саманта подняла голову, и ее невероятные голубые глаза внимательно на меня смотрели, изучая реакцию.

— Тебя не устроит ни один король, но… Или нет никаких но? — вернул я ей ее недавнюю фразу и интонацию.

— Но меня вполне устроит легендарный герой, будто сошедший со страниц преданий. У меня кстати уже есть один на примете.

— Воу. Завидую парню.

— И когда ты позовешь меня под венец, — даже не обратила внимания на мою ремарку Саманта, — я без раздумий стану твоей женой.

И ведь сказала не если, а когда. У нее определенно присутствует уже не только измененное чувство отношения ко времени, свойственное технически бессмертным, но и удивительная, буквально железобетонная уверенность в себе.

— Вот так вот все просто… — задумчиво протянул я.

— В смысле?

— Ну, вот прямо без раздумий станешь…

— Я же о конкретном моменте времени. Никаких гарантий, что после моего обещания быть с тобой в горе и в радости тебе будет со мной легко.

— Почему сэр Галлахер не хочет, чтобы я забрал мечи? — переменил я тему.

— Это опасно, — совершенно спокойно ответила Саманта.

Ни один мускул на ее лице даже не дрогнул. И сияние глаз осталось прежним — принцессе не потребовалось никаких усилий.

Я задал вопрос в момент ее крайнего психоэмоционального напряжение — тема то непростая. И она сейчас, несомненно, была честна со мной.

— Опасно для меня?

— Нет.

— Опасно для кого?

— По разумению сэра Галлахера, для всего мира.

— Мечи — это слишком сильный артефакт?

— Ключ, способный без запасов накопленной силы открывать двери в иные миры, думаю способен считаться ценным артефактом. Что ты насчет этого…

— Клинки парные, — негромко произнес я, прервав Саманту.

— Что?

— Клинки парные. Они неразделимы… нет, неправильно выразился. Они дополняют друг друга, и наверняка работают только вместе.

— И?

— Я хочу сказать, что если смотреть с точки зрения партнерства во имя мира, то…

— For the World or for peace? — переспросила Саманта, переходя на английский.

— У тебя есть чувство слова, — сделал я ей комплимент.