– В такие времена лучше оставаться дома.

Рози прошла мимо конца стойки, направляясь к другой двери.

– В такие времена безопаснее всего под землёй, – ответила она.

Это не был привычный пароль, какой я слышал в других салунах путешественников. Интересно, его изменили для данного заведения или для данного времени? Возможно, обычная фраза стала слишком общеизвестной, поэтому во время войны знающие люди воспользовались другой? Я подумал, не спросить ли об этом, но идущая Путём Шипов и Роз никогда не откровенничала в таких вопросах.

Она протиснулась в дверь у конца бара и подождала, пока я войду следом за ней. Как только дверь за нами закрылась, мы оказались в полной темноте.

– Считай шаги, – велела она.

– Я не новичок, – раздражённо ответил я и представил, как она пожимает плечами.

– Меня часто озадачивает, что ты знаешь, а чего нет, тейзан. Меня обучали много лет, прежде чем моя маэтри впервые привела меня в хоста пилгри.

– Фериус всё делает по-другому, – сказал я, не потрудившись упомянуть, что она никогда не говорила мне, что аргоси называют салуны путешественников «хоста пилгри».

Пройдя двадцать семь ступенек вниз по резной каменной лестнице, мы добрались до самого низа, и Рози толкнула последнюю дверь, ведущую в место, которое я привык считать настоящим салуном путешественников – верхний этаж был всего лишь фасадом.

Судя по тому, что я узнал, путешествуя с Фериус, такие святилища можно найти на континенте повсюду, от Гитабрии на юго-востоке до Забана на крайнем севере. Кто первым их построил и с какой целью, оставалось загадкой, на которую вряд ли могли ответить даже аргоси. Этот салун очень походил на другие виденные мной салуны: вырезанное в камне, смахивающее на пещеру подземное помещение, достаточно просторное, чтобы спрятать здесь небольшую армию. С цепей, вмурованных в двадцатифутовые потолки, свисали фонари, освещая разномастные столы и стулья, но оставляя множество тёмных закоулков для тайных бесед и маскируя два или три входа в туннели, дающие возможность сбежать, если это место захватят. Далеко позади, за занавесками, имелись помещения (вообще-то альковы), где можно было найти большую уединённость, а время от времени – девицу для особых услуг.

В отличие от переполненной общей комнаты наверху, здесь были заняты всего два стола. За первым в одиночестве сидел мужчина, положив ноги на деревянную столешницу, скрыв глаза полями шляпы жителя приграничья, очень похожей на ту, что носил я. Однако шляпа не скрывала ни его улыбки, ни сходства с Дексаном Видерисом – моим коллегой, метким магом и преступником, имевшим почти столько же причин убить меня, сколько у меня самого. К счастью, когда этот человек приподнял поля шляпы достаточно, чтобы показать лицо, я увидел, что он немного моложе Дексана, хотя так же раздражающе красив. Он приподнял передо мной шляпу, после чего потянулся за кружкой, чтобы сделать глоток.

Теперь, когда я смог расслабиться настолько, чтобы вынуть руки из футляров с порошками, я заметил, что Рози ведёт нас ко второму занятому столу. За ним сидели мужчина и женщина, подавшись друг к другу и тихо разговаривая. При виде нас они обернулись, и даже в тусклом свете я их узнал: седовласый мужчина с брюзгливым лицом по имени Дюррал и женщина тех же лет, но с куда более любезными манерами, по имени Энна. Приёмные родители Фериус.

– Отнеси её к диванам, – сказала Энна, вытащив из-под стола кожаный чемоданчик, и встала, чтобы обо всём позаботиться.

Дюррал подошёл к нам, протянув руки.

– Дай её мне, Рози.

– Я – Путь Шипов и Роз, – ответила та, отдавая Фериус.

– Ага, ну а я сегодня Путь Мне На Это Плевать.

Он отнёс свою приёмную дочь в одну из занавешенных кабинок и положил там на кушетку.

– Хе, – просвистел Рейчис в ответ на замечание Дюррала. – Это надо запомнить.

Энна открыла кожаный чемодан и вытащила изящную резную штуку, сделанную из двух разных пород полированного дерева. Тёмная часть (вроде бы из красного дерева) имела форму крошечной чаши или кувшина; к ней крепился трубчатый стержень из древесины, похожей на вишнёвую. У меня ушла секунда, чтобы понять, что я вижу.

– Курительная трубка?

– Не подходи слишком близко, – предупредила Энна, положила трубку и достала из чемодана крошечный мешочек. – Вдохни слишком много этой смеси без надлежащей подготовки, и ты побежишь по улицам Махан Мебаба, размахивая руками, как птица крыльями, удивляясь, почему у тебя не получается взлететь.

Она развязала мешочек и начала вытряхивать часть его содержимого в чашу трубки. Я насчитал четыре разных вида измельчённых листьев. Две части – зелёные, хотя и разные с виду. Третья часть – коричневая, как навоз… Насколько мне было известно, это и вправду мог быть навоз. Четвёртая часть смахивала на крошечные полупрозрачные осколки сине-зелёного кристалла.

Энна осторожно выудила ногтем из трубки один из осколков, положила его обратно в кисет и, пробормотав:

– Этого слишком много не надо, – затянула шнурок. – Я хочу, чтобы ты её зажёг.

– Я? Ты хочешь, чтобы я разжёг трубку заклинанием, которое имеет нехилый шанс взорвать не только трубку, но и твою руку и половину твоего лица?

– Мне нужно немного твоей магии, – спокойно сказала она, хотя я прекрасно видел, как дрожит трубка в её руке. – Видишь ли, травы… они своего рода канал.

– Канал для чего?

Дюррал хмыкнул.

– Ты теперь эксперт по исцелению, парень? Думаешь, нам нужно твоё одобрение, чтобы попытаться спасти нашу дочь?

– Не набрасывайся на мальчика, Дюррал, – упрекнула Энна. – Это сложновато, Келлен, и, по правде говоря, никто из нас не может точно сказать, какие части головоломки работают, а какие вообще не имеют значения. Но, в конце концов, Проклятие, которое визири наложили на Фериус, нельзя победить обычными лекарствами. Для этого требуется… Полагаю, ты бы сказал – требуется дух.

– Дух?

– Я так и думала, что это должно звучать немного странно для бывшего посвящённого джен-теп.

Странно? Сама идея была ненормальной, суеверной и почти детской. Для моего народа магия являлась наукой. Формы необузданной силы существовали по всему миру. Скопище опасных подземных руд под Оазисом давало возможность посвящённому связаться с этими силами. После чего, при наличии должной подготовки и таланта, джен-теп использовал язык соматических форм, эзотерическую геометрию и силлабические интонации, чтобы направить силы в заклинание.

А то, что описывала Энна? Чушь.

Даже в магии шёпота было больше смысла: бестелесные, но разумные духи, обитающие на соседних с нами эфирных гранях, хоть и оставались невидимыми для нас, могли с нами общаться и при желании выполнять различные задачи, которые работали по законам их граней и проявлялись у нас в виде магических эффектов.

– Иногда требуется немного доверия, Келлен, – мягко сказала Энна.