– Папа, говорить совершенно не о чем. Ты прекрасно знаешь, что я об этом думаю. Мне и тут хорошо. И мне отлично работается. Лучше, чем когда-либо.

– Знаю. Но это меня и убивает. Ты способен на большее. Слушай, я рад, что тебе тут хорошо, но, сын, ты размениваешься по мелочам. Пора вернуться в реальный мир. Тебе предлагали работу в Гарварде, Нотр-Даме, Нью-Йорке… а ты предпочитаешь торчать в этом крошечном колледже, куда настоящий мир практически не дотягивается.

– Настоящий мир? Почему это настоящий мир – обязательно большой город или университет с громким именем и гладкой карьерой?

– Хорошо. Допустим, ты остаешься здесь. Но у вас нет никаких летних курсов. Ни единого. А ты все равно отказываешься от любых предложений летних практик или семинаров, не ездишь даже на писательскую конференцию «Брэд-Лоф» или в Айову, и все ради того, чтобы помогать с ремонтом в колледже и присматривать за сдающимися домами? Ты хоть понимаешь, как безумно это звучит?

– Безумно звучит? Или на самом деле безумно?

– А что, есть разница?

– Еще какая. Мы ведь уже обсуждали. Ты же помнишь, раньше мы в Мэне жили все лето. И с какой стати мне уезжать? К тому же ты в курсе, что я на свою работу руками смотрю иначе. Она помогает мне крепко стоять на земле. Благодаря летней работе я лучше пишу.

– Мелкий ремонт подпитывает твое творческое начало? Отлично. Тогда проводи тут летние месяцы, а карьеру перенеси куда-нибудь еще. Или подайся на какую-нибудь летнюю стипендию, чтобы тут летом писать, а не ремонтом заниматься. Сколько лет уже…

На миг стало очень тихо. Даже с крыльца Сара чувствовала всю тяжесть этого молчания.

А потом снова послышался голос Фила:

– Позволить себе хоть какой-то успех – совершенно нормально. От того, что ты тут загниваешь, твоему мальчику никакой пользы.

– Я тут не загниваю. Я никогда не был так счастлив, как здесь.

– С тем, что ты пишешь гораздо лучше и публикуешься так, что большинству писателей только мечтать, – с этим я поспорить не могу.

– Тогда, папа, какие у тебя проблемы с тем, что я тут живу?

– Ни тени риска. Ты играешь на безопасность. Низковато летаешь. Расширь свою зону влияния.

– Зону влияния? По-твоему, ширина важнее глубины? – Никогда еще Сара не слышала в голосе Ника такую досаду.

– Слушай, – наконец произнес Фил. – Я всего-навсего спрашиваю, почему ты играешь по таким низким ставкам – по нормальным причинам или потому, что боишься двигаться дальше, жить своей жизнью, потому что лично мне кажется, ты играешь на безопасность.

– Не на безопасность, пап, а безопасно. Это образ действия.

Кто-то со стуком опустил чашку на стол. Скорее всего, Фил.

– Мне пора. Просто подумай об этом, хорошо?

Фил вышел на крыльцо с сумкой на плече и перекинутым через руку пиджаком. При виде Сары он удивился.

– Все слышала?

– Кажется, да.

– Отлично. Может, хоть ты сможешь моему сыну мозги вправить.

Поставив сумку на крыльцо, он присел погладить Гэтсби на прощание. Взъерошил шерсть ему на морде, а Гэтсби в ответ лизнул ему руку. Лицо Фила мгновенно стало куда умиротворенней.

– По-моему, Фил, вам нужно завести собаку.

Он поднялся, отряхивая с брюк шерсть.

– Угу. Может быть.

– Признайте же. Вы любите Гэтсби.

– Ну, на земле он стоит куда как крепче, чем его тезка.

Они вместе постояли на крыльце, оба молчали. Фил тронул Сару за плечо.

– Пятьдесят страниц к концу недели. Веди историю ровно, не останавливайся и следи за…

– Пап, она все поняла, – сказал Ник, появляясь в двери. – Тебе правда пора.

– Хорошо. Потом поговорим.

Фил ушел. Сара с Ником остались сидеть на ступеньках. Гэтсби удобно пристроился рядом с Сарой. Вид у Ника был слегка встрепанный – рубашка выбилась, волосы взлохмачены.

– На что так уставилась? – поддразнивающее спросил он.

– Вид у тебя как после хорошей драки. – Протянув руку, она легонько пригладила ему волосы.

– Так… и что ты слышала?

– Предложения из Гарварда, Нотр-Дама, Нью-Йорка?

– Угу.

– Ты и правда играешь по маленькой, Ник?

Он чуть откинулся назад, опираясь на руки.

– Почему маленькое непременно плохо? Почему мы никогда не поздравляем друг друга с тем, что играем по маленькой? Разве не лучше думать о том, как правильно – о том, что вписывается в жизнь?

– Прости. Неудачно выразилась.

Над головой у них, громко перекликаясь, пролетела стая гусей. Наверное, спорили, где лучше ночевать и где остановиться поесть.

Сквозь серые тучи пробилось солнце. Ник закрыл глаза и подставил лицо лучам, тихо вдыхая и выдыхая. Сара смотрела на него, и вдруг ее осенило.

– Ты больше не уверен, да?

Он посмотрел на нее.

– Ты о чем?

– Последние несколько лет ты чувствовал, что находишься именно там, где надо. Ты был на месте. Тебе хорошо преподавалось и отлично писалось. В твоем уголке мира все было хорошо и правильно. Но теперь… ты сам не знаешь.

Ник скривил губу и забарабанил пальцами по ступеньке.

– Я тут счастлив.

– Знаю. Но это еще не значит, что у тебя нет иных возможностей. Если бы мы всегда оставались там, где нам хорошо – или безопасно, – мы бы не…

Сара умолкла, перебирая мысли в голове.

– Мы бы не – что? Договаривай.

– Не знаю… Не жили бы? Я имею в виду – полноценную жизнь, не просто существование. Слушай, у меня огромный опыт по части игры по безопасным правилам – и я лишь с некоторым запозданием обнаружила, что безопасность не так уже безопасна. Что иногда главная опасность таится именно в ней.

Ник откинулся на локти и посмотрел в небо, снова затянувшееся серыми тучами.

Сара потрогала свой нос, потом щеки. Совсем холодные. Вокруг витал приятный запах горящих поленьев. Она склонилась к плечу Ника, почувствовала его тепло, продела руку ему под локоть.

– Ты самый живой человек, какого я только встречала, Ник. Так что, конечно, лишь тебе решать, что именно делает тебя таким. Но, может быть, и для тебя открыты еще какие-то новые возможности.

– Вот эта, во всяком случае, мне нравится. – Он притянул ее к себе на грудь и обнял.

Сара закрыла глаза.

– Мне тоже.

Глава 33

Пусть лучше их будет волновать, что ты думаешь.

Пусть это будет что-то причудливое, внезапное

или хотя бы достаточно проникновенное, чтобы

задеть в них какую-то струну. Иначе ничего

не получится. Ну то есть всем нам случалось

читать что-нибудь и думать про себя: боже мой,

да кому какая разница.

Нора Эфрон

Первый раз Сара заметила черный спортивный «ниссан»