думала, что помню основы, но вдруг нет?

Сердце сжалось, и потребовались дополнительные усилия, чтобы набрать в легкие достаточно кислорода.

Стало сложнее, когда Ал… Когда я оказалась одна. Если я начну тонуть, никто даже не увидит. Никто меня не спасет.

Но ведь смысл упражнения именно в этом, верно? Справиться в одиночку.

Дыши, Ава. Ты не утонешь. Ты умеешь плавать.

Я открыла глаза и сделала несколько неуверенных шагов к краю бассейна. Он казался бездонным, хотя на бортиках значилась максимальная глубина в два с половиной метра.

Прежде чем передумать, я сделала шаг вперед, стараясь не вздрагивать от ощущения холодной воды на лодыжках. Коленях. Бедрах. Груди. Плечах.

Ладно. Все не так плохо. Я уже заходила в бассейн десятки раз. Я справлюсь.

Не одна, пропел дразнящий голос в голове. С чего ты решила, будто справишься одна?

– Заткнись, – прошипела я, и голос эхом отозвался в пустоте.

Я задержала дыхание, быстро помолилась и опустила голову под воду. Мгновенно подступившую панику удалось побороть. Ты в порядке, ты в порядке. Я по-прежнему оставалась в мелкой части бассейна и могла поднять голову в любой момент.

Я закрыла глаза, и в голове пронеслись события последних месяцев.

Джош, сообщающий, что уезжает в Центральную Америку. Я, застрявшая под дождем в глуши. Алекс – вот, я смогла произнести его имя, – приехавший за мной на машине. Алекс, переезжающий в соседний дом. Алекс…

Я вытащила голову из-под воды, хватая ртом воздух. Дала себе минутную передышку и погрузилась вновь.

День рождения Алекса. Наш первый поцелуй. Выходные в отеле. День благодарения. Мой отец. Мое похищение.

Милая, доверчивая Ава, ты так стремилась чинить все сломанное.

Было ли реальным хоть что-то?

Снова и снова. Голову вниз, голову вверх. Я впервые позволила себе думать об Алексе и наших отношениях с тех пор, как вернулась из Филадельфии. Острые лезвия пронзали грудь при воспоминаниях о его голосе, его глазах, его прикосновениях… но я по-прежнему стояла на ногах. Я была жива. И вода наконец не казалась врагом. Она стала другом – проглатывала слезы и очищала от прошлого.

Я не могла изменить случившегося или проконтролировать действия других людей, но я могла контролировать собственные поступки. Могла формировать желаемое будущее.

Когда беспокойной энергии стало слишком много, я перестала задерживать под водой дыхание и поплыла. Олимпийская медаль мне в ближайшее время не грозила, но я могла перемещаться по бассейну – год назад я не смела о подобном даже мечтать.

Близкие оберегали меня всю жизнь. Джош. Подруги. Алекс. По крайней мере, он создавал впечатление заботы. И я позволяла им, потому что было проще полагаться на окружающих, чем на себя. Я считала себя свободной из-за отсутствия физической клетки, хотя на самом деле находилась в ловушке собственного разума – днем меня преследовали страхи, а ночью – кошмары. Я всегда делала выбор в пользу безопасности, считая себя слишком слабой для всего остального.

Но я пережила не один и не два, а целых три опыта близкой смерти. Мое сердце было разбито и раздавлено, но я продолжала дышать. Кошмары терзали меня почти всю жизнь, но я еще находила смелость мечтать.

Я плавала, пока не заболели конечности.

А потом еще некоторое время постояла в бассейне, наслаждаясь своим достижением. Я плавала одна целый час, без панической атаки. Даже больше часа.

Я подняла голову, и на моем лице появилась первая за несколько месяцев искренняя улыбка. Небольшая, но все же.

Маленькие шаги.

Гроза над головой утихла, сердитые серые облака уступили место голубому небу. И сквозь выпуклое стекло отчетливо виднелись бледные оттенки радуги.

Глава 40

Алекс

Два с половиной месяца спустя

– Выглядишь дерьмово, – Ральф опустился в кресло напротив и окинул меня острым взглядом. – Никогда не слыхал об уходе за кожей?

Я не отрывался от экрана.

– Каролина!

Дверь кабинета открылась, и показалась голова моей ассистентки.

– Да, мистер Волков?

– Какого дьявола он здесь делает?

– Он в особом списке одобренных посетителей.

– Убери его из списка.

– Да, сэр. – Каролина засомневалась. – А вы…

– Можешь идти.

Она моментально исчезла. И я ее не винил. Последние месяцы я постоянно пребывал в скверном расположении духа, и она поняла: лучше не попадаться мне на глаза.

Ральф поднял брови.

– Кое-кто не в духе.

– Тебе нечем заняться? – Я закрыл программу с таблицей и с растущим раздражением откинулся на спинку кресла. Сегодня у меня не было времени на ерунду. Я едва успел пообедать.

С тех пор как я занял пост генерального директора «Арчер Груп», акции компании взлетели до небес. Вероятно, благодаря моей беспрерывной работе. Я вкалывал больше, чем когда-либо, и почти не выходил из кабинета. Работа отвлекала, и это самое главное.

– Кстати, об этом, – он почесал затылок. – Хотел сообщить лично.

– Ладно, только давай побыстрее. Через час у меня созвон с вице-президентом, – я взял стакан с виски и допил остатки «Макаллана».

Да, сейчас только полдень. Да, мне плевать.

– Вице-президентом Соединенных… – Ральф покачал головой. – Забудь, даже знать не хочу. Но раз ты просишь, пожалуйста. Я ухожу на пенсию и переезжаю в Вермонт.

– Очень смешно.

– Я не шучу. Я ухожу на пенсию и переезжаю в Вермонт, – повторил он.

Я уставился на Ральфа. Он спокойно смотрел на меня в ответ.

– Ты меня разыгрываешь.

Мне всегда казалось, Ральф из тех парней, кто будет работать до самой смерти – просто из любви к своему делу. Он очень гордился своим тренировочным центром, завоевавшим с годами репутацию лучшего в городе, и прежде я не слышал от него ни намека о выходе на пенсию.

– Не-а. Я давно об этом подумывал. Я люблю «КМ Академи», но мне уже не двадцать лет, и мы с Мисси скопили достаточно денег на пенсию. К тому же жена давно хочет переехать за город, – Ральф барабанил пальцами по столу. – Она выросла в Вермонте. И всегда хотела вернуться.

Мне срочно захотелось выпить еще.

– Какого черта ты собираешься делать в Вермонте?

– А хрен его знает. Думаю, придется найти какое-нибудь хобби.

Ральф изобразил улыбку, но она быстро потускнела.

– Знаю, неожиданно, но я принял окончательное решение только вчера. Хотел рассказать тебе первому. Не рассказывай другим ученикам, но… ты всегда был моей самой большой занозой в заднице.

Самая сентиментальная фраза, что я слышал от Ральфа.

Я фыркнул.

– Спасибо. Итак, – я посмотрел на него, прищурившись, – что будет с академией?

– Передам ее племяннику. Он прекрасно справится. – Ральф рассмеялся, увидев мою гримасу. – Знаю, ты не самый большой