внимания на испуганно вскочившую Каролину.

– Отмени разговор с вице-президентом – передай мои самые искренние извинения и скажи, что возникла чрезвычайная ситуация, – и забронируй мне билет в Европу с вылетом в ближайшие три часа, – скомандовал я, пробегая мимо, – из аэропорта Даллес.

– Вы просите меня отменить…

– Да.

– Конечно, сэр, – Каролина принялась за работу, ее пальцы парили над клавиатурой. – В какой город…

– Неважно. Просто сделай.

– Сию минуту, сэр.

Билет нужен, только чтобы попасть внутрь аэропорта.

В обычные дни до аэропорта было около получаса езды, но, разумеется, именно сегодня дорожные рабочие решили развернуться в полную силу. Многие улицы оказались перекрыты, а водители словно соревновались за звание самого медленного водителя в мире.

– Убирайся отсюда, – прошипел я стоящему спереди «Лексусу». Господи, в этом городе хоть кто-то умеет водить?

По ощущениям, я нарушил правила не меньше тысячи раз, но добрался до аэропорта за тридцать пять минут. Парковка, досмотр – к счастью, Каролине хватило ума зарегистрировать меня по интернету, – и я уже несся по терминалу в поисках номера выхода Авы.

Я словно очутился в худшем на свете киношном клише. Бежать по аэропорту в надежде убедить любимую женщину дать мне еще один шанс… Как оригинально. Но если таким образом я смогу добраться до Авы, я готов провернуть это в прямом эфире.

Мы с Авой не разговаривали несколько месяцев, но нас по-прежнему связывала некая нить, несмотря на случившееся в Филадельфии. И что-то подсказывало мне: если она сядет на самолет, все изменится. Мы – или то, что от нас осталось, – изменимся. И я ужасно боялся.

Однако за страхом скрывался и проблеск гордости. Девушка, которая год назад боялась даже подходить к воде – и мечтала путешествовать по миру, думая, что никогда не сможет этого сделать, – впервые летела международным рейсом. Летела над океаном. Глядя собственному страху в лицо. Я никогда в ней не сомневался, и она не нуждалась ни в чьей поддержке.

Мне стало интересно, испытывают ли другие люди столь противоречивые эмоции каждый день. Если да, мне их почти жаль. Это настоящая мука.

Я увернулся от матери с коляской и обошел медлительную компанию студентов в футболках неприятного неоново-зеленого оттенка. Номера выходов мелькали словно в тумане, пока я не добрался до нужного.

Внутри все сжалось, когда я увидел пустую зону ожидания и закрытую дверь на взлетно-посадочную полосу.

– Рейс 298. Уже улетел? – спросил я у сотрудницы за стойкой.

– Да, сэр, боюсь, самолет взлетел несколько минут назад, – ответила она извиняющимся тоном. – Если вы хотите забронировать другой рейс…

Я пошел прочь, и сердце выбивало в груди отчаянный, одинокий ритм.

Самолет улетел.

Ава уехала.

Глава 41

Ава

Мне очень нравился Лондон.

Нравилась его энергетика, роскошные акценты и шанс увидеть кого-нибудь из королевской семьи. Я пока не видела, но теоретически могла, хоть и заверила Бриджит, что она навсегда останется моей любимой принцессой. Но больше всего мне нравилась возможность начать все заново. Здесь меня никто не знал. Я могла стать кем угодно, и творческая искра, утраченная в тяжелые недели после Филадельфии, быстро вернулась.

Я нервничала, переезжая в чужой город без связей, но остальные участники программы и преподаватели оказались чудесными. Через две недели жизни в Лондоне и посещений творческих мастерских у меня сформировалась небольшая компания друзей. Мы ходили на «счастливые часы» в пабах, устраивали совместные фотосессии по выходным и вместе исследовали Лондон – катались на колесе обозрения или совершали круиз по Темзе.

Я скучала по подругам и Джошу, но мы часто созванивались по видеосвязи, а Бриджит обещала навестить меня летом по дороге в Эльдорру. Кроме того, я была занята семинарами, тематическими мероприятиями и изучением нового города. К счастью, мне не хватало времени копаться в собственной голове.

Я провела там несколько месяцев, и это было не лучшее место. Мне требовалось сменить обстановку.

А еще я хотела послать огромную корзину с подарками девушке из Лондона, которая согласилась поменяться со мной местами – она отправилась в Нью-Йорк, а я сюда. Я спохватилась слишком поздно, и мне позволили сменить место дислокации только таким образом, но все удалось.

– Ты уверена, что не сможешь? – спросил Джек, фотограф дикой природы из Австралии и мой товарищ по программе. – Сегодня в «Блэк Боар» напитки за полцены.

«Блэк Боар», расположенный в нескольких минутах ходьбы от места учебы, стал одним из наших любимых пабов.

Я с сожалением покачала головой.

– В следующий раз. Мне нужно ретушировать фотографии.

Я стремилась к идеальному результату, поскольку снимки предназначались не для какой-то там мастерской, а для самой Дианы Ландж. Диана Ландж. Когда я впервые повстречалась с ней лично, чуть не умерла от восторга. Она оказалась именно такой, как я себе представляла, и даже больше. Умная, проницательная и невероятно талантливая. Жесткая, но справедливая. Она излучала страсть к искусству каждым сантиметром своего существа, и ей было не все равно. Она хотела, чтобы мы преуспели и максимально проявили свои способности. В беспощадной индустрии, где часто наносились удары в спину и подрывались позиции других творцов, ее самоотверженное стремление помогать нам совершенствовать свое мастерство говорило о многом.

– Справедливо, – усмехнулся Джек, – тогда увидимся завтра.

– До встречи.

Я помахала на прощанье рукой и принялась рыться в сумке в поисках наушников, спускаясь по ступенькам. Обратная сторона использования огромной сумки – в ней невозможно найти ничего мельче полноразмерного ноутбука.

Мои пальцы сомкнулись вокруг тонких белых проводов, и ровно в этот момент я почувствовала покалывание в затылке. Предчувствие, электричество, которого я не ощущала уже несколько месяцев.

Нет.

Я боялась даже посмотреть, но любопытство победило. Пульс резко ускорился, и я медленно подняла глаза. Выше… Выше… И да, вот он – стоит меньше чем в трех метрах от меня, в черной рубашке и брюках, словно бог, спустившийся с небес, чтобы посеять хаос в моем по-прежнему хрупком сердце.

Клянусь: оно, бедное, перестало биться.

После возвращения из Филадельфии я ни разу не виделась с ним лично, и теперь… Это было слишком. Слишком ярко, слишком ошеломительно, слишком красиво и пугающе. Его глаза, его лицо, то, как я инстинктивно сделала к нему шаг, прежде чем себя одернуть…

Кислорода стало не хватать. Моя грудь сжалась, как сжималась раньше возле воды. Я чувствовала приближение панической атаки, и нужно было поскорее уйти, пока я не рухнула прямо на тротуар, но ноги не двигались.

Это галлюцинация. Никак иначе.

Это казалось единственным разумным объяснением. Почему еще Алекс мог появиться в Лондоне возле места моей учебы после полугода молчания?