ножек, корпуса и спинки стали расти и расцветать розы. Они мерцали знакомым всем сиянием, наполняя воздух пыльцой. В утреннем полумраке ритуал роз терпения создавал еще более волшебную атмосферу, чем обычно. Редлай буквально устелил все вокруг цветами. Рядом с книгописцем начали кружить бабочки, пчелы и прочие насекомые. Оборотень и без того знал, что бой сегодня он выиграет лишь смекалкой и тактикой. Как Ледая, грубой силой, он точно не победит. А Гилем волновал их всех. Уже несколько дней искра Гилема не давала ему покоя. Обычно он предупреждал заранее об ухудшении ситуации и пытался найти решение, а сейчас подозрительно отстранился от команды. Редлай прислушался и понял: ритуал успокоил его, сердцебиение и дыхание выровнялись, и запах пота не так сильно бил в нос. Он посмотрел на Рису и кивнул в знак благодарности.

– Ничего, вы же сами понимаете, он наша общая, но любимая головная боль. – Она улыбнулась. – Идите, иначе опоздаете.

– С вами, людьми, одни проблемы, – рыкнула Ледая и вышла на улицу, явно недовольная поступком брата.

За ней последовали и остальные. Риса села на соседнюю кровать, коснулась лба Гилема и удивленно распахнула глаза – лихорадка. Книгописец горел чуть ли не в буквальном смысле этого слова. Возможно, из-за перенасыщения информацией в библиотеке ему стало плохо, и здоровье подкосилось. Это одна из распространенных проблем при переселении с материка на материк: болезни. Для здешних, привычных оборотней нет ничего опасного, а вот человек, видимо, мог заразиться чем-то по неосторожности. В их компании именно Гилем отвечал за травы и лекарства, поэтому она могла только приложить к его лбу холодный компресс и понадеяться на ложе из роз Редлая. Ей без труда удалось перевернуть книгописца на спину и расстегнуть ему рубашку. Температура не спадала. Рисе еще ни разу не приходилось быть свидетелем подобного. Ситуация выходила из-под контроля, поэтому она без раздумий вылила на него ковш с водой. Это помогло. Гилем перестал дрожать, исчезло болезненное выражение лица. Такими темпами они точно опоздают на бой Редлая, а уж к Ледае и подавно не успеют.

– Какая красота… – Она взяла одну из роз и случайно укололась. – Ой, я думала, Редлай выращивает их без шипов… Хотя как?

Она посмотрела на Гилема, который лежал на ложе роз терпения. Цветы касались его шеи, лица, рук и стоп. Какая-то мысль замаячила у Рисы в голове, что-то неимоверно важное, и в этот раз она решила не отпускать ее просто так. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, она медленно поднесла стебель розы с шипами к оголенной груди Гилема и приложила. Ничего. Она слегка наклонила голову от любопытства и вжала цветок в его кожу, и снова никакого эффекта. Тогда на свой страх и риск она грубо провела стеблем по его груди. Нет. Шипы не ранили его. Сама Риса укололась, лишь взяв розу в руку, а на книгописце – ни царапины. Возможно, она поступила не по-дружески, но это настоящее открытие. Перед ее глазами встала битва на острове со взбесившимся Редлаем и то, что вместо легкой и доступной добычи в виде Гилема он использовал на нем ложе из роз и вылечил от смертельной раны. И попытался уже сожрать их сердца. И тут мысль в ее голове наконец-то превратилась во вполне четкую идею. Цветок выпал из ее рук, и глаза распахнулись.

– Боги… Неужели.

Теперь многое встало на свои места. Она не собиралась корить себя за беспросветную глупость. Редлай всегда защищал их, всегда следовал за ними… Гилем – его ринханто. Он его путь к балансу. А сам Гилем считал семьей их странную компанию, по этой причине оборотень и признал их новой стаей. Зато теперь ей стало ясно, откуда он черпал силы, чтобы терпеть выходки их приставучего друга. Риса практически сразу догадалась, почему он не рассказывал о его статусе. Боялся, что Гилем не справится с ответственностью. Если посмотреть на Редлая с другой стороны, он… Слишком добрый для оборотня. Он вытаскивал занозы из ног Илая, так как видит лучше всех, применял ритуал роз по их первому зову, следовал за ними, когда-то он даже помогал Рисе и Азелю менять крышу дома. Гилем страдал от своей беспомощности, и его, вероятно, сломает осознание ответственности. И, как могла догадаться Риса, Редлай хотел защитить себя. Смерть ринханто приведет его к гибели, а так он не только не спасет Гилема, но и остальную стаю.

Редлай хотел защитить не только Гилема. Он хотел защитить каждого из них.

– А ведь ворчит больше всех…

Не успела она восхититься выдержкой, честью и благородством Редлая, как Гилем подскочил на кровати и громко закричал. Он схватился за голову и начал ею мотать из стороны в сторону. Риса отпрянула в испуге, не зная, как поступить. Но быстро собралась и попыталась уложить его обратно на кровать, однако отдернула руку. Кожа книгописца показалась ей раскаленным металлом. Спустя несколько мгновений он перестал кричать, и его руки повисли, он сидел с закрытыми глазами, но будто что-то разглядывал перед собой. Из его рта шел пар, а кончики пальцев дрожали. Очередная попытка привести его в чувство провалилась, Гилем не реагировал на прикосновения и слова. Лишь спустя минуту он повернулся к Рисе и приоткрыл веки. Фиолетовый цвет залил всю комнату. Его белки и радужка стали ярко-фиолетовыми, и по уголкам глаз, векам пошел витиеватый узор, который потянулся к вискам, по лбу и застыл своеобразным венцом. Свечение из глаз стало не таким ярким, лишь на дне зрачков горело фиолетовое пламя. Сам книгописец находился то ли в трансе, то ли во сне.

– Вторая истина. Память четырех светил.

Риса отшатнулась от него. Узор, который появился на его лице, не что иное как татуировка. Она знала, что его обычная татуировка на левой пятке, и понятия не имела, почему знак костра появился на лице. Сейчас ее это мало волновало. Скорее всего, поход в библиотеку пробудил в нем костер. Как бы она ни старалась его дозваться, он не шел на контакт, и его мысли находились где-то далеко отсюда.

Однако времени подумать ей не дали, потому что Гилем встал с кровати. Уже не так резко, а, наоборот, с неприсущей ему грацией, застегнул рубашку. Фиолетовое свечение распространялось по его татуировке. Узор на лбу напоминал венец из кругов разного диаметра. Зачесав волосы назад, пригладив штаны и рубашку, Гилем направился в другую комнату, намереваясь покинуть дом. Рисе не оставалось ничего другого, как следовать за ним и по возможности попросить помощи.