пыхнул три раза из трубки, передал трубку слуге и произнес леденящим душу голосом: «Я Альфред Франц фон Свельдер, владелец и командир корабля Кармиллана из Амстердама. Он пошел ко дну со всем грузом и экипажем здесь, у этих скал, по пути из Батавии; вот мои офицеры, а вот мои пассажиры, а вот мои бравые матросы, погибшие со мною. Зачем вызвал ты нас из глубины? Зачем нарушил наш покой?»

— Я хочу знать, где сокровища Кармиллана?

— «На дне морском».

— Где?

— «В Стинфольдской пещере».

— Как их получить?

— «Ныряет же утка за селедкою; неужели сокровища Кармиллана того не стоят?»

— Сколько удастся мне добыть?

— «Больше чем сможешь прожить». — Желтый человечек злорадно усмехнулся; зловещий хохот пронесся по собранию.

— «Все спросил?» — продолжал капитан.

— Все. Можешь идти!

— «Будь здоров и до свидания», — отвечал голландец. Он повернулся, музыканты прошли вперед и все шествие двинулось в прежнем порядке, под звуки того же торжественного гимна. Все слабее и глуше раздавалось пение, пока, наконец, не слилось с отдаленным рокотом прибоя. Вильм напряг все силы, чтобы высвободить руку, наконец, это ему удалось. Он кое-как распутал веревку и выбился из шкуры. Без оглядки побежал он домой и наткнулся в хижине на неподвижно распростертого Каспара. С трудом удалось Вильму привести его в чувство и еще труднее убедить в своем существовании: бедняга считал друга погибшим и принял его за призрак. Добродушный толстяк рыдал от радости, видя Вильма здоровым и невредимым, но радость эта сразу омрачилась, как только он понял, что у того теперь на уме.

— «Пойми, я скорее брошусь в пасть самому черту, чем смотреть на эти голые стены и терпеть эту нужду. Идешь или нет со мною, — я один пойду». С этими словами он схватил факел, огниво, веревку и выбежал за дверь. Каспар бросился за ним. Он настиг его уже на том утесе, где он в тот первый раз укрылся от грозы; безумец уже прикрепил веревку и собирался спускаться в зияющую под ним черную пропасть. Тщетно пытался Каспар остановить друга; он уже хотел спускаться за ним, но Сокол резко крикнул ему не мешать, а только держать веревку. Со страшными усилиями, подгоняемый непомерною алчностью, полез Вильм в пещеру и добрался до выступа скалы, под которым бешено крутились волны, выкидывая белую пену. Он засветил факел, зорко вглядываясь в воду и, наконец, различил что-то прямо под собою. Вильм отложил факел в сторону и ринулся в волны. Он скоро появился на поверхности, с тяжелым ящиком в руках. В ящике оказалось золото. Вильм с торжеством сообщил о находке товарищу. Каспар, рыдая, умолял его вернуться, но Сокол по-прежнему был глух к его мольбам. «Начало недурно, но то ли еще впереди?» — думалось ему. Он снова нырнул в пучину.

Громкий хохот раскатился по морю. Вильм Сокол больше не появлялся. Каспар долго сидел и ждал на краю пропасти, наконец пошел домой, но уже совсем другим человеком. Слабая голова его и любящее сердце не вынесли потрясения: он лишился рассудка. Целыми днями бродил он по берегу, бессмысленно вперив взгляд в одну точку; все рушилось вкруг него, он даже не замечал разрушений. Прежние знакомцы жалели его и, насколько могли, заботились о нем. В один прекрасный день разнесся слух, что кто-то ночью, во время грозы, видел Вильма на берегу в числе экипажа Кармиллана. В тот же день исчез Каспар.

Его всюду искали, но нигде не могли найти. Однако, предание гласит, что с тех пор нередко видят его рядом с Вильмом среди людей затонувшего корабля, в бурные ночи у пещеры Стинфольда.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ САИДА

Во времена Гаруна-аль-Рашида, повелителя Багдада, жил был в Бальсоре почтенный человек по имени Бенезар. Он был достаточно богат, чтоб жить себе спокойно, не занимаясь ни торговлею, ни каким-либо другим делом. Рождение сына нисколько не изменило его образа жизни. «К чему мне на старости лет тревожиться и промышлять?» — говорил он соседям. — «Стоит трудиться, чтоб приобрести Саиду какую-нибудь лишнюю тысченку, если дело пойдет, или столько же потерять, в случай неудачи? Где двое сыты, там и на третьего хватит, говорит пословица. Будет он добрым малым, ни в чем не будет у нас недостатка». Бенезар сдержал слово. Он не приспособил сына ни к торговле, ни к какому другому ремеслу, но тщательно заботился о его воспитании; приучил его читать мудрые книги, относиться с уважением к старшим и искусно владеть оружием. Это знание он почему-то считал необходимым украшением для молодого человека и скоро Саид прослыл за искусного бойца среди товарищей, в верховой же езде и плавании ему не было равного.

Когда ему исполнилось восемнадцать лет, отец послал его в Мекку ко гробу Пророка закончить на месте свое религиозное образование, как того требует закон. Перед отъездом отец призвал его к себе, снабдил его золотом и сказал: «Вот что, сын мой! Я лично стою выше предрассудков толпы. Мне приятно слушать разные сказки и предания о феях и волшебниках, но я далек от того, чтоб верить всему этому и не допускаю, как многие другие невежественные люди, чтоб они имели влияние на людскую судьбу. Но мать твоя твердо верила в них и даже раз, взяв с меня клятву, что я никому про это не скажу, созналась, что сама с самого рождения в постоянном сношении с одною волшебницею. Я посмеялся над нею и значения словам ее не придал. А все же, Саид, при твоем рождении произошло немало удивительных вещей. Весь день лил дождь и гремел гром и небо было черно как уголь; читать даже нельзя было без огня. Около четырех часов пришли сказать мне, что родился сын. Я поспешил к твоей матери посмотреть ребенка и благословить его; но у дверей ее комнаты встретил всех ее прислужниц; они объявили, что сейчас никак нельзя войти, что Земира,