Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Мне стало досадно и я хотел уже удалиться, как вдруг небо неожиданно прояснилось и, что всего удивительнее, оно прояснилось только над нашим городом, а вокруг лежали все те же черные тучи и по-прежнему гремел гром и сверкали молнии. Пораженный, я любовался невиданным зрелищем. В это время дверь в комнату Земиры широко раскрылась; я сделал знак служанкам подождать и вошел один к твоей матери, спросить, зачем она заперлась. Когда я вошел, меня сразу охватил одуряющий запах роз, фиалок и гиацинтов, у меня сразу закружилась голова. Мать твоя показала на тебя: вокруг твоей шейки, на тоненькой как ниточка золотой цепочке, висел серебряный свисток. «Добрая волшебница, о которой я тебе рассказывала, была у меня», — радостно сказала она, — «она подарила вот это твоему сыну». — «Так это твоя колдунья небо нам расчистила и такое благоухание по себе оставила?» — засмеялся я и недоверчиво покачал головою. — «Ну, насчет подарка, могла бы что-нибудь получше припасти чем свисток; мешок золота, или коня, или что-либо такое». Мать твоя испуганно умоляла меня не смеяться над волшебницей, чтоб ее благословение не обратилось в погибель».
— «Я замолчал, чтоб не тревожить ее и у нас больше не было об этом разговора. Шесть лет спустя она умерла в полном цвете лет, а перед смертью отдала мне таинственный свисток и поручила отдать его тебе, когда тебе исполнится двадцать лет. До этого времени она умоляла никуда не отпускать тебя от себя. Вот подарок», — продолжал Бенезар, вынимая из шкатулки небольшой серебряный свисток на длинной золотой цепочке. — «Хоть тебе только восемнадцать лет, но, право, не вижу разумного основания задерживать тебя еще на два года, как того желала твоя мать. Ты юноша скромный, честный, оружием владеешь не хуже взрослого, могу тебя хоть сейчас объявить совершеннолетним. Поезжай себе с миром и да хранит тебя Бог. В счастье ли, в беде ли, не забывай отца».
Саид нежно простился с отцом, повесил свисток себе на шею, сел на коня и поскакал к тому месту, где собирался караван в Мекку. Собралось до 80 верблюдов и нисколько сот всадников; караван двинулся в путь и Саид выехал из города.
Новизна положения и новые впечатления сначала развеяли его немного. Когда же въехали в пустыню и местность стала печальна и однообразна, ему больше оставалось времени на размышление и он задумался над словами отца.
Он вынул свисток из-за пояса, осмотрел его внимательно, приложил ко рту, попробовать хороший ли даст тон; свисток не издал ни звука. Саид надул щеки и дунул что было силы: свисток по-прежнему остался нем. Он с досадою сунул его обратно за пояс. Однако, вскоре Саид вспомнил таинственные слова матери; ему не раз приходилось слышать о волшебницах и волшебниках, но никогда не приходилось видеть человека, который бы действительно знал таковых. Обыкновенно все таинственные приключения происходили где-то в неведомых странах и с невиданными людьми; он думал, что те времена давно прошли и феи исчезли со света или перестали заниматься судьбою смертных. Тем не менее, он как-то был склонен верить тому сверхъестественному и таинственному, что произошло с его матерью и так углубился в подобные мысли, что целый день ехал как во сне, не принимая участия ни в шутках, ни в разговорах товарищей.
Саид был очень красивый юноша; красиво очерченный рот, прекрасные смелые глаза, какое то прирожденное достоинство, довольно редкое в таком юном возрасте — все располагало в его пользу. Его статная фигура в полном воинском наряде и изящество с которым он легко, но уверенно управлял конем, невольно приковывали к нему взоры спутников. Один из самых почтенных членов каравана ехал рядом с ним, любуясь юношей, и старался разными вопросами испытать развитие его духа. Саид привык с почтением относиться к старости; он отвечал скромно, но с достоинством и осмотрительностью, так что старик пришел от него в восторг. Но мало-помалу, так как юноша не мог отделаться от занимавшей его мысли, разговор перешел на мир таинственности, на гениев и волшебниц. Саид спросил старика, верит ли тот в существование фей, добрых или злых духов, и могут ли они, по его мнению, иметь какое нибудь влияние на жизнь людей.
Старик погладил бороду, покачал головою. «Нельзя отрицать», — сказал он, наконец, — «что бывает нечто подобное, хотя, по совести признаюсь, что до сих пор ни разу не встречал ни карлика-духа, ни гения в виде великана, ни какого-нибудь волшебника или волшебницу». Тут старик принялся рассказывать юноше столько чудесных историй, что у того голова закружилась и он ни о чем другом не мог думать, как о таинственных явлениях, сопровождавших его рождение. Ему казалось, что и внезапная перемена погоды, и благоухание цветов в комнате Земиры — все это имеет глубокое и счастливое значение; что он сам стои́т под особым покровительством могучей, благодетельной волшебницы и что свисток дан ему на случай, если ему почему-либо понадобится помощь покровительницы.
Всю ночь он бредил о замках, волшебных конях, гениях и т. п. и жил как в волшебном царстве.
К сожалению, на следующей же день ему пришлось убедиться, насколько ничтожны сны сравнительно с действительностью. Караван прошел уже большую часть дневного пути, и Саид спокойно ехал рядом со своим спутником, когда на краю горизонта показалась темная тень; одни сочли ее за песчаный холм, другие за тучу, третьи за новый караван. Но старик, который много путешествовал на своем веку, предупреждал быть осторожнее, так как это вероятно шайка арабов разбойников. Мужчины схватились за оружие, жен и товары поставили посреди и все приготовились к нападение. Темная масса медленно двигалась по равнине и напоминала собою стаю журавлей на отлете. Постепенно толпа ускорила движете и не успели различить отдельных людей и оружие, как разбойники вихрем налетели на караван и врезались в ряды.
Мужчины отчаянно защищались, но разбойники значительно превышали их числом. Они окружили их со всех сторон, многих убили издалека, потом пустили в ход копья. В эту ужасную минуту Саид, все время сражавшийся впереди, схватил свисток, дунул в него и с тоскою выпустил его: свисток по-прежнему не издал ни звука. В отчаянии от разочарования он