пустоты и раздражения, нет отрицания и злости. Его ломает, будто огромным маятником бросает из стороны в сторону, не даёт и шанса определиться.

«Уходи! – хочется закричать. – Убирайся, чего смотришь»?!

Но я молчу.

Жду чего-то. Какого-то сигнала, пока опустится рычаг, и я вновь обрету себя, сделаю так, как следует: накричу на него, прикажу убираться с глаз долой.

Но я не хочу этого. Нет никакого рычага.

– Как… как ты…

– Консьерж, он…

– Ага… – перебила, качнув головой. Давно пора привыкнуть, что у Дэнди есть круглосуточный доступ в мою квартиру.

Руки ожили первыми: неловкость момента стала запредельной и я попыталась прикрыть хотя бы грудь. Чувствуя, как она налилась, соски затвердели и ноют, желание топлёным маслом разливается по телу, концентрируя очаг возбуждения внизу живота.

Сжала бёдра, наивно веря, что это избавит от умопомешательства на этом парне, потушит огонь овладевающий телом. Не смотрю на него. Избегаю столкновения взглядами, чтобы не потерять себя окончательно.

– Думаю, я всё же мазохист. Вот сейчас, почти уверен в этом, – голос Риджа казался сбитым, натужным. Обволакивающий взгляд изучал мои формы, стекал вниз по объёмной груди, по плоскому животу, пышным бёдрам, ногам, щиколоткам.

Ощущала его жаждущий взгляд как нечто материальное. Как нечто оставляющее след на влажной коже. Ещё чуть-чуть и раздастся шипение. Полетят искры.

И я больше не могу его выносить. Ни его взгляд, ни Дэнди в моей ванной комнате! Чувство, будто меня голой выставили в галерее, как глиняную скульптуру и возможно не самую удачную.

Избегая его взгляда, шагнула вперёд и потянулась за полотенцем. Но рука Дэнди перехватила мою, мягко обхватив за запястье.

– Ты вроде бы ушёл, – сказала непонимающе.

– Только до порога своей квартиры. – Глаза в глаза и не сантиметром ниже. Что же это за мучение такое, от которого он не в состоянии избавиться? Вижу его так ясно… В каждой напряжённой чёрточке лица, во взгляде, слышу в каждом его вдохе.

– Мог бы… – неловко прочистила горло, – мог бы подождать пока я выйду… с кухни, то есть с душа.

– Мог бы, – голос Риджа тяжелел, дыхание учащалось и это действовало на меня опьяняюще. – Но решил, что если увижу тебя здесь… стану ещё большим конченым идиотом, но не захочу больше убегать.

– Но я ведь и выгнать тебя могу, – ответила негромко, и в этот момент Ридж толкнул меня под горячие струи воды. Шагнул следом, прямо в одежде, глядя в глаза: сосредоточенно, неотрывно, так, словно и нет никакого соблазна смотреть куда-либо ещё. Так, будто мои глаза интересуют его куда больше, чем какая-либо обнажённая часть тела.

Его волосы намокли, липли ко лбу, обрамляли виски. Тонкая ткань футболки мгновенно пропиталась влагой и отчерчивала контуры твёрдой груди. Прозрачные струйки рисовали кривые дорожки по его лицу, срывались с носа, падая на полные приоткрытые губы. Губы, которые так хочется поцеловать.

Не чувствовала тела, оно стало мягким и податливым, как глина. Теперь Ридж может лепить из меня что угодно, кого угодно, я не стану сопротивляться.

Его ладонь нашла мою, переплетя пальцы, с такой силой, будто в этот раз я собираюсь сбежать, и Дэнди не готов отпускать меня. Под напором его тела, сделала ещё шаг назад, припав спиной к стене, грудь Риджа прижалась к моей, ноющей в желании, высоко вздымающейся, и колени задрожали от ощущения близости, от биения его сердца рядом с моим, близко, совсем рядом, как никогда прежде. Он завёл обе руки мне за голову, дыша отрывисто, с трудом, почти болезненно, ломая себя, переступая через себя.

Он хочет быть со мной – знаю. Сердце не обманешь.

Не я причина его сомнений. Не я причина тревоги, страха поглотившего его глаза. Нечто иное. Нечто мне неизвестное…

Лоб прижался к моему, мокрые локоны коснулись лица, защекотали, кончик носа задел мой, и Ридж закрыл глаза. Медленно, словно переживая этот миг, как целую огромную жизнь.

– Поцелуй меня, – прошептала, больше не в силах видеть мучение на его лице. Пусть я и совершаю ошибку, но это будет только моя ошибка – не его. И я ни разу не пожалею об этом.

– Ты не знаешь, чего мне это стоит, – прозвучал голос Риджа; глаза по-прежнему были закрыты, – быть сейчас с тобой.

– И чего же тебе это стоит?

– Ты знаешь чего… – горячие губы коснулись мочки уха и на протяжном судорожном вздохе, я закрыла глаза. – Ты знаешь… Джесмин.

Моего разбитого сердца?

Не знаю. И знать не хочу.

Хочу чувствовать его.

Хочу быть с ним.

Хочу быть только его.

Здесь и сейчас. Ни завтра, ни через день, ни в следующей жизни.

Сейчас…

Кожа за ухом вспыхивала от невесомых поцелуев. Горячие струи воды обжигали кожу… или же это была заслуга ладоней Дэнди упавших на мои плечи и плавно скользящих по мокрой обнажённой коже. Всё перемешалось, всё исчезало, оставив только меня и Риджа, рядом, так близко, что с трудом верится – неужели это не плод моего воображения? Неужели реальность?

Ладонями обхватила его разгорячённую шею, ощущая дикое напряжение подушечками пальцев. Коснулась выступающих лопаток, крепкой спины, поясницы. Ухватилась непослушными пальцами за край его мокрой футболки и резко вздёрнула к верху.

Слышала сквозь шум воды, как участилось дыхание Риджа. Грудь высоко вздымалась и задевала мою. Склонила голову, давая ему больше пространства для поцелуев, пока он ласкал языком и губами мою шею, ключицу, спускаясь всё ниже.

Пальцы жадно впивались в его плоть, видимо на случай если он вдруг опять решит сбежать. Потому что не отпущу. Больше нет.

– Джесмин, – глубокое дыхание, отрывистое, на грани. Чувствую его возбуждение нижней частью своего живота, прижимаюсь плотнее.

Хриплое рычание вырывалось из груди Риджа, пройдясь вибрацией по моему телу: от кончиков волос, до самых пяток.

Он заглянул мне в глаза: вопросительно, осуждающе.

«Почему он так этого боится?»

Не хочу спрашивать, боюсь остаться в этой ванной в одиночестве, разбитой, униженной.

Костяшками пальцев погладил скулу, убрав в сторону налипшие волосы. Пальцы другой руки с силой впились в кожу на талии, и мой рот приоткрылся от неожиданности, в тот момент взгляд Риджа и упал ниже моих глаз. Кадык задёргался, челюсти напряглись.

– Ты пожалеешь об этом, – произнёс он с отчаянием голосом.

– Ну и плевать, – обхватив руками его шею, притянула к себе и припала губами к его разгорячённым губам.

Больше не о чем было думать. И не о чем говорить.

Его язык властно ворвался в мой рот. Его вкус вскружил голову ещё больше, если это вообще возможно! Губы с таким почти болезненно терзали друг друга,