А вот на левом, ближайшем ко мне фланге дело было плохо. Черная пехота здесь тоже встретила набегающий хирд стеной щитов и ударами копий. Но гномы понесли слишком незначительные потери, в отличие от сородичей в центре. Орки Пустошей забрасывали наступающих гномов стрелами и дротиками, но даже нескончаемый ливень стрел, смертоносный для любой другой пехоты, был не слишком опасен для закованных в броню бородачей. А в умении биться строем на строй гномы не знали себе равных. Их копейщики точно выгадывали момент и били в любую хоть на миг открывавшуюся щель в стене черных щитов. Ответные удары наших копий по большей части отражались умело подставленными щитами. А под защитой щитоносцев в глубине гномьего строя прятались воины, вооруженные длиннющими тяжелыми копьями, которые даже эти дюжие бородачи держали сразу двумя руками. И без промаха били диковинным оружием поверх голов впереди стоящих сородичей. Все больше тел в черных доспехах падало под ноги сражающихся. Да, гномы тоже несли потери. Но за смерть каждого их бойца войску Севера приходилось платить тремя своими. Стена черных щитов неумолимо сокращалась, грозя в любой момент рухнуть. Вступившая в бой по приказу барона сотня срочно спешившихся рыцарей не смогла переломить ход битвы и лишь немного задержала продвижение гномов. А за их спиной задвигались отряды Орды, подобно хищнику, почуявшему вкус крови. У лорд-капитана в резерве оставалось еще две сотни рыцарей, но барон держал их в седлах. Видимо, в ожидании неизбежной атаки степняков, собираясь встретить их конницу лоб в лоб. К прочим бедам, магистр Арниус, отвечавший за поддержку войск на левом фланге, слегка увлекся и оказался прямо в гуще боя. Магический щит защитил магистра от стрел и заклинаний шаманов, но удар гномьего топора оказался сильнее изощренной магии. Обливаясь кровью, Арниус рухнул на землю, и его завалило телами павших. Ученик магистра растерялся и попытался спасти своего наставника в одиночку. Он даже успел сжечь трех ближайших гномов, но удар копья синеватой подгорной стали пробил легкий доспех насквозь, и храбрый, но не сообразительный ученик упал на землю рядом с учителем. На левом фланге мы остались без магов, о чем, впрочем, я узнал значительно позднее.

Но и так было ясно, что слева нас вот-вот опрокинут. Настал черед использовать свои резервы, хотя, Великая Тьма свидетель, я бы предпочел сохранить их до конца битвы. Но выбирать не приходилось.

Я махнул рукой сигнальщику, и за нашими спинами, перекрывая шум уже близкого боя, утробно заревел старый орочий рог, сделанный в незапамятные времена из бивня мамонта. В ответ ему раздался еще более грозный рев. Давно поля битв не слышали подобных звуков, давно не содрогалась земля от шага гигантов. Шесть огромных монстров тяжело выбежали из тени лощины и с неожиданной для таких туш прытью ринулись вперед. В бой двинулись орочьи рейдеры, гордость Северных Пустошей.

Их носороги, подобно хозяевам обряженные в громоздкие тяжелые доспехи, мчались не разбирая дороги. Шарахнулась в сторону конница фон Брамберга, кинулись в рассыпную мои пехотинцы из числа тех, что порасторопнее. Те, кто не успевал, просто бросались на землю, прикрываясь щитами и молясь всем известным богам, чтобы нога чудовища не расплющила их в лепешку. А вот гномы попытались встретить своего древнего противника грудью, не посрамив бесконечной вереницы бородатых предков. Возможно, не понеси хирд потерь, они бы смогли выдержать и эту атаку. Арбалеты гномов дали очередной залп, громыхнув, вновь сомкнулись щиты, гномьи копья выставили вперед свои жала, залитые кровью моих бойцов. Но хирд уже был не тот, что в начале боя, и остановить разогнавшихся носорогов оставшиеся в живых гномы не смогли. Шесть чудовищных зверей ворвались в гномий строй, не обращая внимания на удары копий и топоров. Гигантские изогнутые рога легко поддевали подвернувшихся гномов. Закованные в броню коренастые фигурки взлетали в воздух, словно невесомые. Носороги топтали и давили всех, попадавшихся им под ноги. А сидящие в седлах на загривках своих скакунов орки-рейдеры лупили врагов тяжеленными топорами на длинных рукоятях и коваными шипастыми гирями на цепях – знаменитыми орочьими «гасилами». Гномы бились отчаянно, их бородатые предки были бы довольны. Они каким-то чудом даже опрокинули одного из носорогов и забили его ударами копий в незащищенное брюхо. Еще один зверь вместе со всадником попали под удар полыхнувшей зеленым огнем шаманской молнии. Объятая колдовским огнем туша рухнула прямо в центре хирда, покатившись по истошно вопящим коротышкам. Но ни доблесть, ни память предков не помогли гномам – их строй был прорван и полностью смят. Не дожидаясь команды, вслед за всадниками на носорогах в атаку ринулись истошно воющие от восторга орки Пустошей, пешие и на колесницах. В их рядах выделялись своим добротным вооружением орки из гарнизона Черного замка. Зеленая волна затопила поле боя, в котором осталось лишь несколько островков уже изрядно потускневшей гномьей брони. С каждым мгновением эти островки становились все меньше и меньше, пока наконец торжествующая толпа зеленокожих не добила последних своих извечных противников.

Порядок на левом фланге был окончательно утрачен, и вожди степных орков этот момент не упустили. Их конница пустила в нас очередную тучу стрел и с места рванула вскачь. Наши уцелевшие щитоносцы еще только начали собираться вместе, восстанавливая строй, а орки Пустошей представляли собой огромную толпу, где каждый был сам по себе. Кто-то выискивал поверженных, но еще живых гномов, кто-то уже начал обдирать трупы. Вожди пытались с колесниц доораться до своих воинов, чтобы собрать соплеменников вокруг себя, но их мало кто слушал.

Возвышающиеся в седлах над толпой пеших орков рейдеры первыми заметили новую угрозу. Они попробовали остановить своих зверей, чтобы вывести их из боя и выстроиться для встречи с новым противником. Но оказалось, что сделать это гораздо труднее, чем просто гнать носорогов в атаку. Отчаянными рывками поводьев, сопровождаемыми громкими воплями, а главное – уколами толстой палки с коротким прочным шипом на конце, трем оркам хоть и с трудом, но удалось сначала притормозить, а потом и развернуть своих однорогих монстров. Четвертый носорог, грозно фыркая, продолжил свой бег и ринулся прямо на надвигающуюся на нас конницу. Его наездник дергал и дергал поводья, уходящие под тяжелое оголовье с прорезями для рога и щелями для глаз, но, видя, что животное не обращает внимания на его усилия, предпочел спрыгнуть со спины обезумевшего от ярости зверя. Приземлившись, рейдер покатился кубарем, а затем затаился, пропав между лежащими повсюду телами убитых. Добежать до своих орк в тяжелых доспехах уже не успевал. Оставалось только пожелать ему удачи. Будут орочьи боги благосклонны к нему, может, и выживет, если степные кони не затопчут. Лишившийся хозяина носорог продолжил свой бег и врезался в мчащихся навстречу степняков. Кого-то сбил, кого-то затоптал, но остановить атаку такого количества конных ордынцев не смогли бы и все шесть рейдеров. Вскоре мчащийся зверь окончательно пропал среди врагов, и я потерял его из виду.

Вдали, выходя из боя, пятился последний гномий хирд. Проломить строй пехоты и рыцарей гномы не смогли, но под их напором наш правый фланг понес большие потери и тоже отступил. Между горами и построением северян теперь зияла большая брешь, в которую сейчас на рысях уже входила ордынская конница. Лишь одиноким камнем среди степного половодья возвышался квадрат правофлангового вагенбурга. Оттуда в проносящихся степняков продолжали сыпаться стрелы. Неразличимый отсюда маг метнул прямо в гущу всадников широкую полосу огня. Но орки Глуума, не обращая внимания на слабые попытки задержать их, продолжали заходить в тыл нашему войску. Степняки понимали, что жалкая кучка повозок никуда не денется и дорезать засевших там упрямцев можно будет после разгрома основных сил противника.