Смена одежды была важной частью освобождения. Отложить в сторону полосатую лагерную форму и тряпки – все, что напоминало о существовании там, и наконец снова облачиться в хорошую одежду – настоящее и придающее сил перевоплощение. Из номера каждая стала женщиной, из заключенного – человеком. За отказом от лохмотьев следовал отказ от унижения. Эрика Коуньо, одна из подруг Брахи из Штабсгебойде, позже сказала:

– Нам надо было сменить одежду, чтобы снова стать людьми{386}.

Также было нужно раздобыть хорошую обувь. Группу Гуни каким-то образом взял под свое крыло очаровательный советский солдат по имени Степан. Он сморщил нос, увидев ее побитые ботинки.

– Они прошли не один километр! – сказала она ему.

– Какой у тебя размер? – спросил он. Вскоре он принес пару кед и пару тапочек. Гуня поинтересовалась, где он их раздобыл.

– Увидел в магазине… – начал он.

– Магазины закрыты! – воскликнула она.

Степан заговорщически улыбнулся.

– Да, главный вход был закрыт, но я зашел с черного{387}.

Гуне было не на что жаловаться – в конце концов, ей предстоял долгий путь. Но не в одиночестве. Некоторые подруги из лагеря по-прежнему были с ней. Когда они наконец отправились в путь, казалось, что с ними двигалась вся Германия. С 8 мая 1945 года виновники, очевидцы, жертвы – все начали приспосабливаться к поражению страны и победе Союзников.

«Мы о многом не говорим», – Хедвига Хёсс{388}.

Пока бывшие заключенные снова привыкали к свободной жизни, которую символизировала чистая одежда, эсэсовцы переживали иную трансформацию – прощались с властью, теряли все привилегии, к которым успели привыкнуть.

Все дороги вокруг пораженного Третьего рейха были усыпаны сорванными эмблемами и брошенными формами. Швеи в немецких домах принялись за денацификацию одежды. Форма танкиста превращалась в пижаму. Ткань с костюмов гитлерюгенда использовали для штопки платьев. Повязки со свастикой распускали на красные флаги{389}.

Больше никаких ботфортов и хлыстов: эсэсовки застегивали рубашки в цветочек и надевали простые юбки. В форме они были кем-то, были частью организации; теперь они остались сами по себе, вероятно, наедине с совестью.

Союзники хватали всех, кого можно было в чем-то обвинить. Раппортфюрерин Элизабет Рупперт, охранница освенцимского ателье, была арестована из-за принадлежности к СС. Ее обвинили в применении физического насилия к заключенным и участии в отборах в газовые камеры в Биркенау.

Рупперт заключили в недавно учрежденную тюрьму для СС в концлагере Дахау. На видео, снятом американцами в тюрьме в мае 1946 года, запечатлена камера, которую Рупперт делила с той самой оберфюрерин Марией Мандль, женщиной, которая хладнокровно сообщила Брахе и ее спутницам в Равенсбрюке, что их не должно быть в живых{390}. На пленке Мандль выглядит довольно безобидно, в блузке с короткими рукавами и цветным воротничком. Ее повесили 24 января 1948 года после судебного процесса в Кракове. Радом с ней на пленке Рупперт, расслабленная, улыбающаяся, в мешковатой одежде. Во время судебного процесса постановили, что участие Рупперт в отборе заключенных ничем доказать невозможно, а за физическое насилие она уже отсидела достаточный срок. Рупперт покинула тюрьму свободным человеком. Пока что о ее жизни после войны ничего не известно, как неизвестно и ее мнение даже о самом существовании модного ателье в Освенциме{391}.

Союзники также хотели взять в плен и допросить жен высокопоставленных нацистов.

К тому моменту, как Германия сдалась, модница Магда Геббельс уже убила своих детей, после чего они с мужем Йозефом покончили с собой. Это случилось вскоре после того, как Гитлер и его уже жена Ева покончили с собой в берлинском бункере 30 апреля 1945 года. Что бы Магда ни надела перед смертью, ее труп был залит бензином и подожжен. Жена Германа Геринга Эмми поспешно собрала все ценные вещи в коробку от шляпы, когда союзники пришли ее арестовать. В тюрьму она отправилась в пальто от Balmain, купленном в Париже.

Маргу Гиммлер и ее дочь Гудрун заключили под стражу, но со временем они нашли работу на текстильной фабрике, уже лишенные многочисленных дорогих подарков, полученных от Генриха Гиммлера за все годы войны. Самого Гиммлера схватили с повязкой на глаз и в ненастоящей форме. Он покончил с собой, не готовый признать ни глобального, ни личного поражения.

Хедвига Хёсс, учредившая модный салон в Освенциме, скрывалась от властей несколько месяцев после войны. Как и Геббельсы, они с мужем договорились совершить суицид, но потом отказались от этой идеи ради детей. В мемуарах Рудольф с горечью отметил, что Хедвиге было бы намного проще, если бы они все-таки умерли.

Проще… Понятие относительное. Да, Хедвига была разлучена с мужем, и да, ей пришлось отказаться от множества ценных вещей, когда семья бежала из Равенсбрюка на северо-запад, но Хедвига передвигалась не на своих двоих, как большинство беженцев. Группа сторонников нацистов приложила все усилия, чтобы с Хедвигой обращались, как с VIP-гостьей; жертвам бомбардировок и пожаров в городах, через которые они с шофером проезжали по пути к убежищу, такой чести не предоставили.

Они въехали в небольшой город Санкт-Михелисдон и по каштановой аллее добрались до сахарного завода Süderdithmarschen AG, укрытия, организованного Кете Томсен, которая когда-то была учительницей младших Хёссов в Освецниме. За машиной ехал грузовик, полный вещей: корзинки еды, качественный французский коньяк, шикарные кожаные чемоданы, битком набитые одеждой{392}. Хедвигу и ее пятерых детей встретил менеджер фабрики с семьей. Из машины выгрузили вещи.

Хедвига очень остро пережила потерю привилегий, как и потерю мужа, которому Гиммлер сказал «раствориться в вермахте»{393}. Она показала хозяевам укрытия семейные фотографии, сделанные в доме и саду в Освенциме, после чего сожгла альбом в духовке.

– Я горжусь мужем, – сказала она хозяйке{394}.

В попытке найти и арестовать коменданта Освенцима, британские охотники на нацистов обыскали новый дом Хедвиги, отметив, что ее там окружают «одежды, меха, ткани и другие ценные вещи»{395}. Хедвига сказала им, что Рудольф мертв, несмотря на то, что он несколько раз встречался с ней в Санкт-Михелисдоне. В итоге британцы забрали Хедвигу для более основательного допроса. В составленном позже отчете было сказано, что на Хедвиге была грязная блузка и крестьянская юбка, но держалась женщина довольно высокомерно. В конце концов, либо Хедвига, либо ее брат Фриц раскололись и признались, что Рудольф скрывается, притворяясь фермером неподалеку от Фленсбурга. В предательстве никто не признался.

В одно апрельское воскресенье 1947 года курьер британской армии доставил Хедвиге конверт, содержащий прощальные письма Рудольфа и его обручальное кольцо. Рудольф Хёсс предстал перед