Четверг, 21 апреля

По вечерам, когда дети ложатся спать, мы с Саймоном сидим на террасе, пьем вино и смотрим на огни на склоне горы. Мы слышим лай собак в деревне ниже по склону холма и пение цикад в саду и оливковых рощах – и ничего больше, кроме мотоциклов, которые изредка было слышно с дороги, ведущей в горы.

Все так мило и романтично… до тех пор, пока сраные сверчки не решили вкусить прелесть вина и не стали прыгать в наши бокалы. Я от ужаса попятилась в дом, заполняя все пространство душераздирающими криками, в то время как Саймон пытался перекричать меня: «Да они же не кусаются, Эллен, ну что ты как ребенок!» У Джеральда Даррелла никогда не было таких проблем.

А еще сегодня вечером, до того как на нас обрушилась ночная саранча, я рассказала Саймону о своих грандиозных планах остаться на Корфу. Он с сомнением смотрел на меня, когда я мечтательно делилась мыслями о том, какая у нас будет жизнь.

– Никто никогда не хочет возвращаться домой из отпуска, Эллен, – сказал он.

– Но как было бы здорово тут остаться! Старая каменная вилла, уютно расположенная в оливковых рощах, среди виноградных лоз… Мы даже сами сможем делать вино. В рощах будет бродить древний слуга, которого зовут… – Я делаю паузу, чтобы подумать – …Нико! У него будет осел, и он будет оплакивать свою потерянную любовь. Он не захочет рассказывать нам, что с ним произошло во время войны, пока однажды он не научится доверять нам и не расскажет о своих подвигах в греческом сопротивлении, где Марию, единственную женщину, которую он когда-либо любил, расстреляли нацисты. Она умерла у него на руках, и с тех пор его единственным другом был его осел, пока в его жизни не появилась очаровательно эксцентричная семья гринго…

– Милая, «гринго» – это у мексиканцев.

– ПОМОЛЧИИИ! Я же тебе рассказываю, как вижу нашу новую жизнь! Не надо мне тут перечить. На чем я остановилась? Да, Алексис…

– Кто такая Алексис? Это разве не героиня из «Династии»?

– Это древний слуга!

– Я думал, его звали Нико?

– НЕВАЖНО! Нико, таинственный древний слуга, блуждающий по рощам в компании своего осла, снова учится испытывать любовь и эмоции через простое общение с британскими детьми и их несчастными родителями, которые столкнутся с небольшими недоразумениями с местными жителями, но Нико поможет им стать частью общества, а затем у них будет чудесная вечеринка в оливковых рощах, с большим количеством домашнего вина, и все будут жить долго и счастливо!

– Господи, милая, сколько этих книжек с розовыми обложками и нарисованными бокалами вина ты прочитала на этой неделе?

– Прилично, – мрачно сказал я. Дом был просто завален подобными книгами, которые оставили тут предыдущие отдыхающие. Конечно, смысл этого путешествия был в том, чтобы взять с собой много достойных, развивающих книг, которые надо было прочитать уже давно, но все никак не было времени. А по приезде взяться за легкое чтиво, которое можно тут найти на каждом углу.

– На что мы будем жить?

– Да ведь нам вряд ли понадобятся деньги. Мы будем производить свое собственное вино. Я же говорила тебе, а ты все прослушал. Нам понадобится только простой хлеб с сыром, возможно, мы сможем сделать сыр из ослиного молока…

– Ты умеешь доить ослов?

– Откуда мне знать? Наверное, да.

– Я даже не знаю, существует ли ослиный сыр.

– Ну тогда возьмем обычную козу, что непонятного? Хватит закидывать меня проблемами, лучше придумай что полезное! В любом случае обычный хлеб и КОЗИЙ сыр, немного дикого меда из ульев в оливковых рощах, наше собственное оливковое масло, вокруг виллы будут фруктовые деревья, вкусные персики и хурма…

– Что такое хурма?

– Пока не пробовала этот фрукт. Можешь не перебивать меня? Дело в том, что нам вряд ли понадобятся деньги.

– Я только что погуглил хурму, она немного похожа на сливы. Нам понадобятся деньги, милая, иначе как мы будем платить за электричество, телефоны, воду и отопление? Куда дети пойдут в школу?

– В милую маленькую школу, как вот эта местная.

– Но они не говорят по-гречески! МЫ не говорим по-гречески.

– У меня по латыни были хорошие оценки.

– Милая, латынь и современный греческий – это совсем разные вещи. Даже древнегреческий – это не латынь. Ты даже французский до сих пор не выучила, после всех этих встреч с моими родителями. Как ты собралась учить греческий? Мы будем как те люди из дешевых телевизионных программ, которые собираются уехать за границу, а затем возвращаются домой через две недели, потому что не могут найти привычный апельсиновый сок в местных супермаркетах. Греческая экономика сейчас не в лучшем положении. Только сумасшедший вложит сейчас свои деньги в Грецию!

– Аагаа, – протянула я хитро. – Раз уж их экономика в не лучшем положении, то мы очень выгодно можем обменять свои деньги?

– Нет, дорогая, – сказал Саймон и некоторое время болтал об инфляции и экономике, пока я настраивалась и думала о своих оливковых рощах и акварелях, а также о привлекательной тенистой шляпе, которую я буду надевать, когда приступлю к рисованию.

Когда я спустилась с небес на землю, он все еще топтался по моей мечте, требуя еще раз узнать, как я планировала платить за коммунальные услуги. Я открыла рот, чтобы предложить, что мы будем жить при масляных лампах и черпать воду из древнего каменного колодца, но потом поняла, что опасно сворачиваю на территорию Луизы. Я бы ни в коем случае не смогла так жить.

К счастью, в этот момент саранча решила снова напасть на нашу террасу, а это означало, что я могла с достоинством уйти от глупых вопросов Саймона о практичности моего видения. Ну или насколько можно назвать мой быстрый бег с криками «ААААА! У меня есть что-то на волосах?!» – достойным отступлением.

Я не собиралась сдаваться и приступила к поискам идеального дома. У меня есть целая неделя на свою мечту. Конечно, я справлюсь!

Май

Воскресенье, 1 мая

Мечту осуществить не получилось. Саймон продолжал топтаться по ней и обращал мое внимание на то, что нам надо еще растить и одевать двоих детей, а не переживать за капризы греческой экономики. Он также упорно отказывался верить моим заявлениям о том, что в Греции не обязательно платить налоги, в чем я почти уверена. И все мои радикальные заявления, что мы просто сможем жить вне населенных пунктов, его не убеждали. И вот, увы, мы вернулись в