Маг смотрел куда-то вперёд, на дальний конец коридора, но что-то мне подсказывало, что он едва ли его видел.

– Когда мы задерживали похитителей кольца-артефакта, – внезапно негромко заговорил он, – я не хотел обижать тебя.

Я не ответила, но слушала теперь очень внимательно, вспоминая тот день с не самыми приятными эмоциями.

Помолчав, Анаэль продолжил всё тем же негромким, немного усталым голосом:

– Я испугался. Артефакт с подобными свойствами я встретил впервые и даже не представлял, что и как мне следует делать. Но в ушах продолжали звучать твои слова: «Вы бы раньше разбили голову о стену, чем действительно смогли помешать артефакту». Не было сомнений, да и сейчас нет, в том, что это не пустые слова.

И некромант, ничего не требуя, ни на чём не настаивая и в целом ничего от меня не ожидая, повернул голову и сверху вниз в силу своего роста взглянул на меня.

Я тут же отвернулась, устремив взгляд на частично скрытые юбкой тёмного платья домашние туфельки.

И не ответила. Слов у меня не было.

Через несколько минут Анаэль продолжил сам:

– Ты знала, что происходит, и по всем законам логики мне следовало позволить тебе осмотреть артефакт на месте. Прости за то, что я был так груб. Мне действительно очень жаль.

И во мне что-то сломалось. Что-то важное и нужное, ценность чего осознаёшь лишь после поломки, когда неожиданно прорывает плотину боли, которую ты так долго держал внутри.

Ядовитыми чёрными ручейками она начала просачиваться в мою душу, отравляя воспоминания, уничтожая меня саму.

То, о чём я запретила себе думать.

То, о чём не следовало вспоминать ради собственной же безопасности.

Что-то хриплое и тихое вырвалось из горла, грудь надломилась, а щёки обожгло слезами.

– Кейт, я расстроил тебя? – Мгновенно отреагировал на перемену Анаэль и подался ближе, растерянно коснувшись моего плеча. – Почему ты плачешь?

Я задохнулась от невыносимой боли в груди, крепко-крепко обняла руками колени и, заставляя себя сохранять спокойствие, медленно проговорила:

– Вам знакомо имя лорда Гидеон Аделли?

Тело в ответ на мой же вопрос мелко затрясло.

– Нет, – замявшись, всё же ответил некромант.

Голос его был не просто холодным – ледяным, а ещё встревоженным и напряжённым.

Судорожно вдохнув, я попыталась внести ясность в одиозную личность:

– Сын бывшего градоправителя Мауборна, выпускник Столичной академии, выдающийся маг и… мой жених.

Лежащая на моём плече ладонь мужчины ощутимо дрогнула и напряглась, но, к своей чести, лорд Редман её не одёрнул, лишь очень осторожно переспросил:

– Жених? – Голос его почему-то хриплым был.

Я спокойно, почти безжизненно принялась рассказывать:

– Он умер два с половиной года назад. Мой отец только-только вернулся из Флирмии, привезя с собой старинный медальон, найденный в одной из пещер во время исследований. Папа назвал его боевым трофеем и попросил, чтобы я посмотрела, что скрыто за четырёхсот столетней печатью. К несчастью, в руки мне медальон так и не попал – его перехватил Гидеон. Молодой, амбициозный, образованный и из-за этого чрезмерно самоуверенный, он сказал, что у лишённой образования меня нет прав даже прикасаться к таким вещам.

Перед внутренним взором появилось лицо моего бывшего жениха, словно мы прямо сейчас стояли напротив друг друга, совсем близко. Я отчётливо увидела его ровную аристократически бледную кожу, полные губы, высокие скулы, небольшие, но очень светлые, словно горящие голубые глаза и золотистые волосы, обрамляющие худое лицо мягкими волнами.

– Он вскрыл печать сам, – продолжила я спустя минуту. – И оказался не готов к тому, что таилось в медальоне. Сферы, заклинания, блокираторы – не работало ничто. И тогда в погружающейся в хаос комнате он крикнул, что знает, что нужно делать, но нужно, чтобы я помогла.

Ладонь Анаэля на моём плече сжалась и тут же тщетно попыталась расслабиться. А я уже совсем ничего из-за слёз не видела и в горле было больно от образовавшегося кома, но я всё равно заговорила дальше:

– Я верила ему. Он был моим женихом, магом, сыном городского правителя – разве мог он обмануть меня?

Невесёлый смешок, он как-то сам собой вырвался.

Мог, как оказалось.

– Что он сделал? – Тихо и мягко, но в то же время крайне скованно и хрипло спросил Анаэль.

Поджав губы и неопределённо дёрнув плечами, безразлично ответила:

– Выставил меня в качестве щита. И пока артефакт целенаправленно меня убивал, Гидеон пытался открыть портал и сбежать, потому что уже понял: ему с медальоном не тягаться.

Я замолчала вновь, едва ли отмечая краем сознания, как застыл каменным изваянием мужчина рядом со мной.

– Папа убил его. Я к тому моменту потеряла сознание, а он сказал, что Гидеона уничтожил артефакт, но я знаю, что это не так. Я знаю, что папа убил его.

И слёзы неожиданно потекли быстрее и сильнее, хотя, казалось бы, я же выговорилась, меня должно было отпустить. Вся эта ситуация должна была отпустит уже давно, ведь столько лет прошло, но… не отпускала. До сих пор не отпускала и я не знаю, отпустит ли вообще.

Внезапно из последних сил сдерживающаяся я оказалась у Анаэля на коленях, сам некромант обнял обеими руками и прижал к груди, тёплой и крепкой, и, целуя мои волосы, прошептал:

– Поплачь, Кейт, станет легче.

Я уже и так плакала, через слёзы выпуская всю ту сковывающую тяжёлую тьму, что столько лет сидела внутри.

Так мы и просидели в темноте и тишине, нарушаемой лишь моими всхлипами и шмыганьем носом. Анаэль позволял мочить его рубашку слезами, продолжая обнимать и мягко поглаживать меня по волосам и спине, а я, стараясь ни о чём не думать, обнимала его в ответ, уткнувшись щекой в грудь.

Мне было плохо и больно, но вместе с тем с каждым моментом словно бы становилось всё легче, свободнее, и даже спокойнее. Чем дольше мы так сидели, тем приглушённее становилась боль в груди.

А потом Анаэль совсем тихо сказал:

– После этого ты перестала доверять людям, – наверно, это был вопрос, но прозвучал он утвердительно.

Кивнула и тут же шмыгнула носом.

Мужчина пошевелился, убрал одну ладонь с моей спины и через мгновение уже протягивал мне белоснежный платок.

Приняла его с благодарностью и попыталась вытереть лицо от слёз, продолжая, впрочем, фактически лежать на нём и обнимать одной рукой.

Не знаю, сколько мы так просидели. Мне было просто хорошо, тепло, уютно, комфортно в мужских объятьях, ощущая молчаливую, но такую сильную поддержку Анаэля. Сам некромант не торопил и не выказывал никаких неудобств, так что мне оставалось лишь приглушённо надеяться, что и он чувствует себя хорошо.