в комнату бутерброды и лечь спать пораньше.

В спальне зазвонил телефон, она вышла из ванной и сняла трубку.

– Алло?

– Дорогая, это мама. Как ты?

– Нормально.

– Как сегодня прошла съемка?

– Очень хорошо.

– Отлично. Ты ела?

– Ну конечно!

– Незачем так кричать, Ческа. Я просто о тебе беспокоюсь.

– Мама, я всего один день, как уехала.

– Тебе там не очень одиноко?

– Нет. Мне надо идти учить реплики на завтра.

– Да, конечно. Если с тобой все в порядке.

– В порядке.

– Да, и, Ческа, ты не забудешь принять свои лекарства, да?

– Нет, мама, не забуду. Спокойной ночи.

Повесив трубку, Ческа снова в раздражении плюхнулась на кровать.

Чарльз Дэй вместе с Бобби стоял в баре отеля. Их разговор то и дело прерывали краснеющие девочки, протягивающие Бобби обрывки бумажек для автографа.

– Проблема в том, что между вами с Ческой Хэммонд пока нет никакой химии. Для нее это первая взрослая роль, и у нее проблемы. Каждый раз, как ты пытаешься поцеловать ее на камеру, она выглядит так, словно вот-вот умрет со страху.

– Да, ей определенно нужно расслабиться, – согласился Бобби.

– Весь смысл этого фильма именно в этом сексуальном напряжении между вами. Если публика не будет прямо чувствовать его с экрана, весь фильм пойдет к чертям. Может, она хоть до завтра успокоится. Ческа большая актриса, но она привыкла играть маленьких девочек, а не секси-кисок.

– Готов поспорить, подо всей этой правильной шелухой в ней сидит горячая штучка, – пробормотал Бобби. – Слушай, а нам обязательно снимать завтра эту сцену на пляже?

Чарльз пожал плечами.

– Ну, думаю, ее можно перенести попозже на этой неделе. А что?

– Дай мне несколько дней, и я думаю, что смогу решить твою небольшую проблему, а?

– Ладно, но только аккуратно. Ческа, может, и кажется этакой белокурой бестией, но она совершенно невинна. Ее мать до последнего дня держала ее подо всеми замками.

– В лайковых перчатках, никак иначе, – пробормотал Бобби, ухмыльнувшись.

В половине десятого, как только Ческа выключила свет, телефон в ее комнате зазвонил снова.

– Алло?

– Ческа, это Бобби. Где это ты пряталась весь вечер?

– О. – Она сглотнула, потрясенная тем, что слышит его голос. – Я просто устала.

– Ну, теперь, когда ты уже отдохнула, давай тащи сюда свою задницу. Я поведу тебя развлекаться.

– Ну, я… Я уже в пижаме, и я…

– По мне, звучит отлично. Оставайся в ней. Жду тебя через десять минут в баре. Пока.

И трубка в руках у Чески замолчала.

– Эй, куколка! Отличный наряд!

Когда Ческа спустилась вниз, Бобби стоял у бара в компании кого-то из группы. От его комплимента ее вельветовому платью и шерстяным колготкам Ческа покраснела.

– Я замерзла, – тихо сказала она.

– Иди сюда, – Бобби раскрыл ей объятия. – Я быстро тебя согрею. Обещаю, я тебя не съем.

Ческа неуверенно подошла поближе, и он прижал ее к себе.

– Тебе просто не надо бы прятать такую шикарную фигуру, вот и все, – прошептал он, щекоча ей ухо. – Ну вот, ты же знаешь Бена, электротехника, известного как Искра, и Джимми, он же Бум, который выстраивает тон в микрофонах.

– Привет, – кивнул Искра, прикуривая.

– Выпьешь? – спросил Бобби.

– Э-э-э, пожалуйста, колу.

– Пожалуйста, одну колу, и плесни туда рому для согрева, – сказал Бобби бармену.

– О, я не уверена…

– Да брось, Ческа, ты только попробуй. Ты же уже большая девочка. – Бобби вручил ей стакан. Он пододвинул ей высокий барный стул, она с трудом влезла на него и уселась на краешке, пока он болтал с Бумом и Искрой.

– Все в порядке, детка? – улыбнулся ей Бобби.

– Да, нормально.

– Ладно, пей, и пошли тусить. Пальто взяла?

– Оно в номере.

– Да тебе просто нравится прижиматься ко мне, да? – Бобби помог ей слезть со стула, и они с Искрой и Бумом прошли через лобби отеля и вышли на улицу. Бобби обхватил ее рукой за плечи, и они пошли вдоль берега.

– А куда мы идем? – спросила она.

– В один клуб, который я знаю. Тебе понравится. Когда я был никому не известным певцом, его хозяин дал мне выступить у него. Отличное место.

Пройдя несколько сотен метров по улице, Ческа вслед за Бобби спустилась вниз по ступенькам. Помещение было набито молодыми людьми, извивающимися под музыку Элвиса Пресли, которую играл ансамбль на крошечной сцене.

– Сиди тут, я принесу тебе выпить, – указал ей Бобби на столик в углу и вместе с Бумом пошел к бару.

Ческа села, Искра сел рядом с ней. Он открыл жестяную коробочку и стал тереть между пальцами что-то коричневое, насыпая его в пустую бумажку от сигареты. Потом добавил туда табаку, скрутил сигарету и зажег ее.

– Покуришь? – предложил он Ческе.

– Нет, спасибо.

Искра пожал плечами и сделал глубокую затяжку, так что дым пошел у него из ноздрей клубами. Он довольно кивнул.

– Хорошо пошло.

Вернулся Бобби с напитками и сел рядом с ней.

– Все в порядке, милая?

Она кивнула, широко раскрыв глаза, и протянула руку к стакану.

Бобби собственнически положил ей руку на плечо.

– Знаешь, я все ждал, когда же мы с тобой сможем побыть вдвоем.

– Правда? – в изумлении спросила Ческа.

– Ага. Ты одна из самых крутых телочек, которых я видел. Вставай, – Бобби потянул ее за руку. – Пошли потанцуем.

Они вышли в середину танцующей толпы, и ансамбль начал играть какую-то затягивающую мелодию.

– Песня называется «Лунная река», это вариация из этого нового фильма, «Завтрак у Тиффани». Я слышал, они хотят выпустить его в следующем месяце и это будет безумный хит. – Бобби прижимал Ческу к себе и кричал все это ей в ухо. – Может, я свожу тебя посмотреть это кино. Эта Одри Хепберн ничего себе.

Когда песня закончилась, он отпустил ее и они оба зааплодировали.

– Ну, весело тебе? – спросил он.

– Да, спасибо.

– Леди и джентльмены, – раздался вдруг голос из микрофона. – Я уверен, вы все заметили, что среди нас находится звезда. И я могу с гордостью сказать, что именно в этом клубе Бобби Кросс выступил в самый первый раз. Бобби, не мог бы ты в знак признательности выйти теперь на сцену и спеть для нас?

Поднялась волна восторженных криков. Бобби скромно махнул рукой и стал пробираться на сцену. Он взял в руки микрофон, а Ческа вернулась за столик.

– Спасибо, леди и джент. Я хотел бы спеть свою новую песню «Безумие любви», которую я посвящаю своей подруге, очаровательной мисс Ческе Хэммонд.

Бобби накинул на плечо ремень взятой у кого-то гитары и начал петь медленную песню.

– Да, это безумие любви… – ворковал он,