же понимаю, что ты растешь, и я хочу быть тебе не только матерью, но и другом.

– Ну, – неуверенно начала Ческа. Но потом, увидев, что мать ободряюще улыбается ей, она раскрылась и начала рассказывать про Бобби, изливая все свои чувства.

– Так, значит, это из-за Бобби ты осталась тогда на выходные в Брайтоне?

– Да, мамочка, ну прости. Нам просто хотелось немного побыть вдвоем, вот и все.

– А Леон знал, в чем дело?

– Э-э-э, нет, не совсем, – Ческа заколебалась. – Не сердись на него. Это я попросила его тебе позвонить.

– Так ты думаешь, что любишь Бобби?

– Да, совершенно точно.

– И ты думаешь, он тоже любит тебя?

– Я в этом уверена.

– Ческа, но ты же не… Ты же не спишь с ним, правда?

– Ну конечно нет! – Призвав на помощь все годы опыта работы на камеру, Ческа сумела изобразить искреннее негодование.

– Ну хоть что-то. Знаешь, мужчины – странные существа. Я уверена, что Бобби конечно же совсем не такой, но ты должна знать, что многим из них нужно от нас только одно. Я понимаю, что мир изменился, но все же лучше немного подождать, до тех пор, пока не будешь совершенно уверена.

– Конечно, мамочка.

– И ты же мне скажешь, правда, если Бобби попросит тебя переспать с ним?

Ческа покраснела и опустила глаза.

– Да.

– Мы с тобой никогда не обсуждали эту сторону жизни, но, я полагаю, ты теперь уже знаешь, как все это… устроено. И что может случиться, если ты не будешь осторожна. А если с тобой… что-то случится, это может разрушить твое будущее. Иди, дорогая, посиди со мной, – Грета похлопала по дивану возле себя, обхватила дочку руками и погладила по голове. – Ах, я так хорошо помню свою первую любовь. Думаю, такое никогда не забывается.

– Бобби тоже так говорил. А кто был твоей первой любовью?

– Он был американским офицером и служил тут, в Лондоне, во время войны. Я была просто убита, когда он уехал, думала, я этого не переживу. Но, конечно, со временем стало легче. Дядя Дэвид тогда очень помог мне.

– А ты любишь Дэвида? Раньше вы с ним так часто виделись, а теперь перестали.

– Да, Ческа, люблю, мы с ним так давно знакомы. Но мы с ним большие друзья, что тоже очень важно.

– В смысле ты любишь его как брата?

– Да, наверное, можно и так сказать. Если честно, у меня как-то никогда не получалось с мужчинами. Они доставляли мне больше проблем, чем приносили счастья. Любовь, Ческа, очень странная вещь. Она может изменить всю твою жизнь и заставить сделать такое, что потом, при ясном свете дня, покажется тебе очень дурным.

– Безумие любви, – прошептала Ческа. – Так называется новая песня Бобби.

– И, думаю, ты понимаешь, что мне бы не хотелось, чтобы ты повторила мой путь и мои ошибки. Конечно, влюбляйся, сколько хочется, но всегда оставляй что-то и для себя. Думай о своем будущем, о том, чтобы не зависеть от мужчин. А теперь, думаю, тебе и правда пора спать.

Ческа села.

– Спасибо, мамочка, что ты… так все понимаешь. И прости, что я тебе врала.

– Я все понимаю, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты знала: я тебе друг, а не враг. И я всегда буду рядом, если ты захочешь о чем-то поговорить.

Ческа крепко обняла Грету.

– Мамочка, я тебя люблю.

– И я тебя очень люблю. А теперь иди спать.

– Тогда спокойной ночи. – И Ческа встала с дивана.

– Да, кстати, сегодня утром принесли наши паспорта, и Леон делает для нас визы в Америку. Как будет замечательно попасть в Голливуд, правда же?

– Да, – не совсем искренне согласилась Ческа.

– Спокойной ночи, милая, и не забудь принять таблетку.

– Не забуду.

Грета проводила взглядом выходящую из комнаты дочку и с облегчением закрыла глаза. Впервые за много недель ей стало спокойнее. Было так важно, чтобы Ческа ей доверяла. Когда эти отношения с Бобби закончатся, что, как знала Грета, неизбежно произойдет, она будет рядом, чтобы собирать осколки. Именно к ней придет Ческа за утешением. Ее девочка вернется к ней, как это и должно быть.

Ческа, спустив в унитаз свою таблетку, лежала в постели и размышляла о том, что сказала ей мать. Это был самый взрослый разговор, который у них когда-либо был. Она улыбнулась. Вместо того чтобы рассорить их, Бобби сделал их ближе друг к другу. Ей нравилась эта мысль. Она решила, что после свадьбы ей, конечно, придется жить с Бобби, но нет никаких причин, почему мама не сможет стать большой частью их общего будущего.

Но все же одна часть этого разговора немного ее беспокоила.

– Всегда оставляй что-то для себя…

Вздохнув, она повернулась на бок. Этого она сделать не могла. Она принадлежала Бобби вся целиком. Если завтра он попросит бросить карьеру и поехать с ним на край земли, она охотно сделает это.

Бобби Кросс был ее судьбой. И она принадлежала ему телом и душой.

28

Вечером в воскресенье Ческа свалилась с тем же желудочным вирусом, которым заболела актриса, игравшая в фильме ее мать. Большую часть ночи она провела в туалете и чувствовала себя просто ужасно.

В семь утра в понедельник, когда она, слабая и измученная, лежала в постели, к ней в спальню зашла Грета.

– Я позвонила Чарльзу и сказала, что тебе слишком плохо, чтобы ты могла сегодня работать. Он шлет тебе наилучшие пожелания и велел передать, чтобы ты не беспокоилась. Они успеют отснять все сцены с тобой за следующие несколько дней.

– Да, но… – глаза Чески наполнились слезами при мысли о том, что она еще сорок восемь часов не увидит Бобби.

– Ничего, ничего, дорогая. Как ты думаешь, ты сможешь выпить свою таблетку? – Грета протянула ее дочери вместе со стаканом воды.

Ческа помотала головой и отвернулась.

Грета поправила ей одеяло и убрала со лба влажные от пота волосы.

– Попробуй немного поспать, дорогая. Я уверена, что это очень скоро пройдет.

На следующий день Ческе было лучше, и в среду она сказала матери, что вполне поправилась и может поехать на работу.

– Но ты два дня ничего не ела. Мне кажется, тебе надо полежать в кровати хотя бы еще один день.

– Нет, мамочка, поеду. Съемки заканчиваются в пятницу, а им и так уже пришлось менять из-за меня расписание. Я же профессионал, помнишь? Ты всегда сама меня этому учила.

Грета не могла с этим поспорить, так что Ческа встала и оделась.