У ведьмы никогда нет правил, только настроение.

И какое настроение – такие и правила.

(с.) Интернет

Мы шли, куда глаза глядят. Ночь выдалась безветренной, морозной и ясной. В свете фонарей сиял мириадами драгоценных кристаллов снег. Крупные осенние звезды пульсировали серебром, а чернильно-черное небо казалось очень близким – взберись на крышу и погрузи руки в теплый черничный кисель. А луна еще не взошла, лишь из-за далеких крыш с другого берега разгоралось золотисто-ледяное зарево. Но, несмотря на холод и безлюдье, на улицах казалось безопаснее, чем в гостинице. Уютнее. Спокойнее. В домах не светилось ни одно окно, но остро чувствовалась жизнь.

Я глянула на Даньку и поняла, что не одинока в своих ощущениях. Да, лучше так – шорох снега под подошвами ботинок, облачка пара от дыхания, пощипывающий нос сырой морозец – и спящая вокруг жизнь, чем эхо от мертвых стен.

Дойдя до моста, мы поднялись по заснеженным ступеням, прошли до середины и остановились. Но не о жизни поговорить, а подышать – силой. Теперь поняла, почему «лиса» так сюда тянуло. Под мостом находился тайник, и сейчас, прячась в ближнем слое реальности и почти готовый к появлению, он лучился магией. И мой «уголь» впитывал ее – я физически ощущала, как он вибрирует от напряженной работы.

– Достань карту, – попросила я.

Провела рукой по перилам и вдохнула-выдохнула. Что ж, остается надеяться на две вещи. На то, что «рыбы» как слабые инфоматы не умеют получать знания подсознательно и интуитивно, подобно Корифею. Надеюсь, им нужно прилагать немалые усилия, чтобы раскапывать необходимое, и, «поймав» недавнее «письмо», они клюнут и больше в инфополе не полезут. А еще надеюсь, что Вероника успеет считать мои взгляды и поймет, куда идти. И поторопится.

Пока старший крестник шуршал картой, я сделала то, о чем давно мечтала – закрыла глаза и с головой погрузилась в «слоеный пирог» местного пространства. Был и более простой способ найти «голову»: убрать все стены, снять наросшие за века слои земли над старыми подземельями, истончить и «продырявить» полы зданий, но это очень энергозатратно. И резонансно. «Рыбы» наверняка заметят. А вот короткая пробежка по слоям почти не резонирует. Отвела шторку от окна, чуть приоткрыла ставень...

Первый шаг. И город утонул в темно-золотом тумане – словно среди ночи его накрыло влажное марево рассветных сумерек. Силуэты обычных зданий растворились, лишь размыто проступали их очертания, зато тайники стали видными – две диагонали белых клеток, пересекающиеся в центре… в шаге от меня. И под мостом, на ледяном речном панцире, – призрачные силуэты труб да заснеженная крыша.

Второй шаг. И город пропал, растворившись в густом янтарном желе, остались лишь тайники: подвал или подпол, башенка-флигель, одноэтажный коробок дома. Трубы тринадцатого здания стали четче, с крутой крыши сошел снег, а вместо него поблескивала черепица.

Третий шаг. И мост исчез. Я стояла на крыше – на узком перешейке меж труб и черепичных скатов. Тайники отдалились, утонув в тумане. С отвычки этот слой, серединный по сути, перемычка, меж глубинными и верхними, казался густыми, липким, тугим и тягучим, как подстывающая патока. Я «прилипала» к нему, и сделать следующий шаг оказалось невероятно трудно. Но я сделала.

Четвертый. И совсем рядом, на чердаке под крышей, громко сопит во сне Филька – я услышала и узнала его мгновенно. А еще услышала давний бой старинных часов, прежде далекий, проникающий в мои сны, а теперь близкий. Полночь. И ничего не видно, кроме темно-коричного янтаря, жесткого, каменно-твердого, солнечно-теплого.

Я огляделась. Здесь мир видится так, точно в толщу прозрачного льда всматриваешься. Или янтаря. В котором есть всё – от клыков динозавров до мелких букашек, попавших в плен солнечной смолы и застывших навеки. Я училась читать следы глубинных слоев очень долго и тяжело, зато сейчас сразу же нашла искомое – снежно-белые нити, прошивающие пространство – тонкие, паутинно-хрупкие и едва заметные. Пожалуй, дальше можно не ходить, только назад, чтобы...

Я очнулась в Данькиных руках, цепляясь за его плечи, жадно ловя ртом воздух. Легкие горели огнем, горло жгло, слезящиеся глаза щипало. И противно дрожали руки и ноги. А сырой морозный воздух после душного «безвкусия» слоев жег легкие и пах так сладко...

– Нашла? – спросил старший крестник с жадным интересом и сразу добавил, предупредительно обняв: – Держу.

Я уткнулась носом в его грудь и с минуту просто молча дышала, приходя в себя и оценивая собственное состояние... как удовлетворительное. После трех-то лет полного отсутствия практики – даже очень. И искусственный «уголь» по-прежнему ощущался вибрирующим – впитывающим силу. И от Даньки тоже так вкусно пахло чем-то пряным и неуловимо родным...

– У нас мало времени, – я нащупала руку «лиса» и вцепилась в нее. – Идем.

А «карта» четвертого слоя, восстановленная в памяти, уже накладывалась на реальную карту города. Я изучала ее лишь раз, когда вынула из подвальной ножки стола послание стародавних, но помнила отлично, от первой до последней черточки. И, наложив одну схему на другую, проанализировала полученное я предельно быстро.

Паутинные нити, они же – семейные «рыбьи» связи – были нечеткими, рваными и очень запутанными. И предполагаемого центра, как в паутине, не вырисовывалось. Только несколько точек. Точно котята поиграли с несколькими клубками, спутав их в нити, но недоразмотав клубки. Шесть штук. Один «клубок» – гостиница. Второй – дом Ираиды. Третий – мост, вернее, место под ним, где напали на Фильку. Места энергозатарт, требующих помощи «головы», плюс одно местонахождение оной.

Да, с искусственным «углем» я наконец прозрела, и бесконечная ночь бессилия сменилась смутными проблесками утра. Полярными, скоротечными, но хотя бы придающими уверенности – озаряющими окрестности. Если я увижу и запомню «расположение» и особенности «предметов», то дальше смогу справиться и без «угля». Смогу. Без вариантов.

На нашем берегу, в десяти домах от гостиницы, светилась еще одна точка. Не дом-артефакт, а просто двор-колодец. И что-то там случилось – или суровая драка… или вход в подвалы к «голове»». И я очень надеялась на последнее. И на то, что «рыбы» какое-то время еще посидят в «засадах», разбросанных по разным окраинам города, пока не сообразят, что их надули. А в то, что они клюнули, я уже не сомневалась. «Рудимент» знал. Им требовалась привязка «лиса», а она отдавалась добровольно... почти. Но это «почти» – такое патовое, что... А еще не было ни снега, ни даже снежных туч. Для меня теперь это показатель... активного присутствия.

Тряхнув головой и отогнав тяжелые мысли, я огляделась. Пришли. За неприятными переживаниями дорога пролетает быстро. Но пройти насквозь дом и не заметить – это, пожалуй, отголосок слоев. Родная реальность, бывает, «обижается» – не сразу принимает обратно, даже после коротеньких прогулок.

Данька, убедившись, что я очнулась после погружения в слои и в обморок не упаду, быстро обошел двор, принюхиваясь. А я осталась на крыльце, привалившись плечом к обшарпанной подъездной двери и осматриваясь. И обдумывая очередное интуитивное послание «рудимента». Да, прихлопнуть «голову» – звучит заманчиво. Но тем самым, соглашался он, мы разворошим осиное гнездо. «Рыбы» перестанут тянуть волынку и начнут форсировать события.