И всё пошло не так.

Едва я, убрав временную ширму и назад отмотав лет двадцать, нашла полуразрушенное здание, а внутри, на первом этаже, стандартную дверь в подвал, едва мы с «лисом» спустились вниз, как обнаружилось неприятное – нас ждали. Или не нас, а просто – ждали, и «голове» полагалась не то охрана, не то «мальчик-сбегай-в-магазин», ведь нечисть даже с «углями» – живой организм, нуждающейся в обыкновенной еде, хоть иногда.

Охрана в количестве трех особей нашего появления не ожидала, равно как и мы их. Расположившись прямо на пыльном полу, «рыбы», позевывая от скуки, резались в карты. Кажется, они даже не поняли, кто нарушил их игровой покой – Данька соображал и реагировал быстрее кого бы то ни было.

– Лёль, бегом дальше! – прошипел он мне на ухо и больно сжал мой локоть.

И от подставы я очнулась вперед «рыб». Силы в искусственном «угле» хватало, и я решилась на по-настоящему сложное заклятье. Гулять по слоям – детский сад, искать подходящую временную реальность, используя ее естественные элементы – средняя школа. А вот прорубить в слоях тоннель, не затронув ни одного камешка стен, проходя сквозь них как через несуществующее – создавая собственный пространственно-временной слой, да пару перемещающих ловушек за спиной оставить...

– Дань, держись рядом и не отставай!

«Рудимент» настойчиво шептал: «Вниз. Внизу добыча», и я, раскрутив правой рукой воронку, буром вогнала ее в пол, и сразу же прыгнула в пространственную дыру. Старший крестник сиганул следом, и я захлопнула за ним «дверь», закрывая проход. И увидела, как рванула следом за нами приснопамятная троица, да поздно. Самую расторопную «рыбу» засосала ловушка-портал, отправив загорать в ближайшую пустыню, а припозднившаяся пара обстоятельно познакомилась с каменной стеной подвала – до матов, звездочек в глазах и разбитых лбов.

Но – это надолго. Передышка – ненадолго.

На ходу выстраивая диагональный коридор и убегая по его «скату» прочь от внезапных сторожей, я понимала: «голова» будет в курсе. Уже в курсе. И встретит нас с распростертыми объятьями. И если мы не расправимся с ней очень быстро, то окажемся в западне – и между двух огней, ибо охрана подоспеет на помощь шустро. В лучшем случае – между двух. А если еще и обманутые подтянутся... Но если затеяли – коли ползали в кузов, – доведем дело до конца. Лучше рискнуть, чем и «голову» упустить, и продемонстрировать «рыбам» все свои возможности... и не вернуться.

До цели мы долетели за минуту. Мой рукотворный коридор уперся в стену, на глазах зарастающую ледяной коркой – тугие морозные узоры разбегались во все стороны со скоростью подожженных пороховых дорожек, мерцали холодным серебром. Конечно, я права – готовится, тварь...

Дождавшись Даньку, я обернулась, оглядываясь. Пространственная труба разрушалась, растекаясь по грязному подвальному закутку охровым туманом. Старший крестник стоял, пригнувшись, дабы не расшибить голову о низкий потолок. И едва дышалось – воздух затхлый, спертый, пыльный. И стремительно холодало – морозные узоры утолщались, убегая по потолку, спускаясь на пол.

– Как дальше?.. – хрипло спросил «лис», присев на корточки.

Я молча передернула плечами, сняла куртку и, закатав правый рукав свитера, накрыла ладонью локтевой сгиб, оценивая состояние «угля». Горячий, пульсирующий комок гудел, как растревоженный улей, и казался таким... настоящим. Наполненным до краев. И почти моим. Но я не обольщалась. Завтра мне всё равно будет плохо от переработки – и куда хуже, чем после побега из архива, – но это мизерная плата за способность творить маленькие чудеса. И использовать свои знания на полную катушку.

– Отойди, – попросила я, вручив Даньке куртку.

Любое пространство состоит из первичной пустоты – и первичных стен «коробкой», не заполненной лишними перегородками. Я потерла ладони, сосредоточилась, закрыла глаза и увидела – сотни крошечных ручек временных «ширм» выпирали из толщи льда уродливыми наростами. Найти нужную – дело минуты.

Не обращая внимания на холод, я открывала «ширму» за «ширмой». Лед лопался и крошился, жег кожу и сковывал онемением пальцы рук, но я и не через такое продиралась. Данька возбужденно сопел на ухо и подбадривал сакраментальным: «Давай еще Лёль, еще один!..». И я так ушла в работу, что не сразу поняла – «ширмы» кончились. Руки провалились в пустоту, и «лис», быстро подхватил меня под мышки, прошмыгнув в открывшийся проем. В лицо ударила морозный ветер, и я открыла глаза.

Напротив нас, в темном тупике, в окружении вихрящихся снежных «змей» стояла бабушка Анжелы. Я видела ее лишь один раз и со спины, когда убирала «присоску», но узнала сразу. Вероятно, благодаря Наткиному артефакту и не-тому-запаху. Высокая, сухощавая, прямая, как палка. Морщинистое лицо – как печеное яблоко сорта «голден», изъязвленное многочисленными мелкими родинками, губы сухо поджаты, глаза – грязный лед, снег вокруг – сияющая карусель.

– Итак, ты меня нашла, – неприятно улыбнулась «рыба». – И что дальше?

– Хороший вопрос, – я пошевелила пальцами правой руки, «выпуская» из ладони первые прутья пространственно-временного купола. – Что вы сделаете дальше? Я ведь вам живой нужна, не так ли? А зачем?

– Хороший вопрос, – за ее спиной взметнулись «змеи», подняв головы и раззявив пасти, полные ледяных зубов. – Но он задан в неподходящее время.

«Рыба» действовала быстро, но «лис» как высшая нечисть был куда быстрее. Она только подняла руку, метнув в мою сторону «змею», а я уже лежала на полу, убранная с траектории удара бдительной Данькой рукой. Над моей головой просвистели, звонко врезавшись в стену, ледяные «клыки», я крикнула: «Шея!..», и «бабушка» забилась в крепком захвате. За какую-то пару секунд старший крестник и меня успел спасти, и очутиться за спиной «рыбы», и перекрыть ей кислород.

Хрустнули шейные позвонки, снежные «змеи» рассыпались по полу, и Данька брезгливо отшвырнул в сторону неподвижное тело. А я на всякий случай накрыла его колпаком-«клеткой», запустив вращение. По темным стенам, разгоняя полумрак, поползли золотисто-коричные полосы.

«Лис», подавая мне руку, посмотрел осуждающе и обиженно.

– Мало ли... Мы не знаем и десятой доли их способностей, – оправдалась я, вставая.

И вздрогнула. По ту сторону тупика раздался грохот, с потолка посыпалась грязь, из стены выпало несколько кирпичей, а в образовавшейся дыре мелькнул ледяной кулак. И резко похолодало. Вьюжный ветер заметался по тупику, поднимая снег, свивая новых «змей». Мы с Данькой переглянулись и, не сговариваясь, отступили к дальней стене. «Лис» напружинился и замер, а я живо сваяла новый пространственно-временной колпак. Но использовать его не успела.

Еще два удара, и в стене образовался приличный проем, а в проеме – очередная злая «рыба». Один из охранников. Небрежно перешагнув через кирпичи, он ощерился, вскинул покрытые коркой льда руки... и замер. Застыл соляным столбом, выпучив матовые глаза. Крупный рот открылся в беззвучном крике. А в воздухе раздалось тихое, деловитое гудение пчелиного роя.