в два раза – в меньшую сторону. Самый длинный тоннель через главный Карпатский хребет в пределах Зимир-Вороненковского перевала достигал 1203 метров, а в справочнике десятилетней давности имел длину около 600 метров. Не мог же тоннель увеличиться за десять лет в два с лишним раза! Кроме того, представленные фотографии мостов, тоннелей и виадуков были довольно размытыми и не давали четкого представления об их размерах и протяженности. Все это походило на дезинформацию и указывало на то, что его агент, возможно, перевербован австро-венгерской контрразведкой. Доказать или опровергнуть это можно было только после личной рекогносцировки Транскарпатской магистрали.

К сожалению, поезд в Ламберг запоздал, и Баташову пришлось заночевать в гостинице, прописав после повторного визита лакея свой чин. Рано утром на следующий день он услышал странный стук в дверь.

– Кого еще чёрт несет в такую рань? – проворчал подполковник и, накинув халат, вышел в коридор. За дверью никого не было. Он успел лишь заметить промелькнувшую в конце коридора чью-то тень.

На вопрос, кто это мог быть, пришедший на звонок лакей только льстиво улыбнулся и недоуменно пожал плечами.

«Наверняка это филеры приходили, чтобы лично убедиться, на месте я или нет, – догадался Баташов, – хорошо же у австрияков поставлена информация».

Выйдя из гостиницы, он повернул влево и, пройдя несколько шагов, оглянулся назад, чтобы узнать, не следит ли кто за ним. Подозрительными показались два господина в одинаковых черных атласных котелках, которые остановились, делая вид, что что-то страстно обсуждают. Чтобы проверить это, Баташов решил пройти через расположенный на горке парк с двумя пересекающимися под прямым углом аллеями. Перейдя мост, оглянулся и увидел все тех же господ, неотступно следующих за ним. Подойдя к пересечению аллей, он присел на скамейку и повернулся лицом к филерам, упорно фиксируя их глазами. Это их изрядно смутило. Они даже замешкались не зная, что делать. Через минуту, что-то для себя решив, филеры, оживленно беседуя между собой, прошли мимо и вскоре повернули к выходу из парка, причем несколько раз оглянулись. Баташов, сидя на скамейке, продолжал фиксировать их глазами, вынуждая филеров тем самым выйти из парка. Перед тем как свернуть за арку, они снова оглянулись и, наткнувшись на упорный взгляд объекта своего наблюдения, вышли на улицу, пересекли ее и вошли в ворота дома. Баташов поймал на себе их прощальный взгляд, а минутой позже они пропали в подворотне. Заметив это, он быстро двинулся в обратную сторону, нанял извозчика и приказал везти прямо. Проехав несколько перекрестков и не видя за собой слежки, Баташов облегченно вздохнул и приказал ехать на улицу Ясную, к дому № 10, где было расположено Российское генконсульство.

Генеральный консул Олферьев, невысокого роста плотный человек, облаченный в мундир, увидев Баташова, радостно воскликнул:

– Дорогой Евгений Евграфович, а я вас уже и ждать перестал. Думал, что на следующем поезде приедете. Даже закралась крамольная мысль, что вы по неосторожности попали в лапы австрийской контрразведки.

Они обнялись, как давние товарищи, и направились в просторный кабинет, заставленный книжными шкафами и немногочисленной мебелью.

– А вы недалеки были от истины, – заявил Баташов, разместившись на глубоком кожаном диване, – еще и полчаса не прошло, как я счастливо отделался от местных филеров.

В ответ на это консул загадочно улыбнулся и указал на окно.

– А вы посмотрите на улицу, – сказал он, – возможно, увидите кого-нибудь из знакомых.

Баташов подошел к окну и чуть сдвинул в сторону штору. Прямо напротив дома сидел один из господ филеров, недавно преследовавших его. То и дело поглядывая на окна консульства, он чистил обшлагом рукава свой атласный котелок.

– Да-а! – озабоченно промолвил Баташов. – Наш пострел везде поспел. И второй из тех, кто следил за мной, наверное, где-то рядом.

– Это пренепременно, Евгений Евграфович. После того как обострились наши отношения с австрияками, за мной тоже наблюдают круглосуточно.

– Теперь я понимаю, почему вы так и не смогли дать убедительный ответ на мой запрос о невразумительных и частенько поверхностных докладах наших агентов, поступающих в последнее время.

– Вы правы. Мне всего лишь накануне удалось обмануть филеров и переговорить с агентом 37. Вот он-то и просветил меня о том, что сейчас творится на задворках Австро-Венгерской империи и в Галиции, в частности. По сути дела, здесь, в приграничных с Россией районах, при поддержке Венского правительства начал осуществляться самый настоящий политический террор против настроенных пророссийски русинов. Первым актом этого действа стало убийство в Лемберге галицийским украинцем Мирославом Сичинским наместника Галиции графа Анджея Потоцкого в апреле нынешнего года. Это послужило сигналом для всех русофобов и украинофилов против русинов и украинцев, придерживающихся пророссийской ориентации. Вы же знаете, что многие из них активно помогали нам в получении разведданных об австро-венгерской армии.

Активно поддержали политический террор и германцы, проживающие в Галиции. Так, организация «Deutscher Ostmarkenverein» – «Германское Общество восточных приграничных земель» – уже не только установила контакты с галицкими украинофилами, но и сплачивает их для своих далеко идущих целей. Это и понятно, ведь это для них прекрасный «человеческий материал» для совершения диверсий в случае войны с нами. Таким образом, на почве противостояния России возникала общность интересов немцев в восточных землях Германии и украинофилов в Галиции. После убийства Потоцкого до крайности ожесточился курс Вены на уничтожение русинской, как в правительстве назвали «москвофильской», интеллигенции. На процессах, проведенных против нее австрийскими властями с помощью провокаторов в Ламберге, основными доказательствами злонамеренности обвиняемых и их связи с русской разведкой стали напечатанные в России богослужебные книги и Святое Писание, и даже изъятый при обыске гоголевский «Тарас Бульба». Кстати, за донос на «москвофила» власти Галиции выплачивают премии от 50 до 500 крон. Получило финансовую поддержку венского правительства и польское, так называемое «сокольское» движение, направленное против нашей страны, где местная молодежь проходит усиленную военную и частично разведывательно-диверсионную подготовку. Центрами «сокольских» организаций стали Краковский, Тарновский, Ряшевский, Перемышльский, Ламбергский, Станиславовский и Тарнопольский округа. По имеющимся у меня данным, численность организаций достигает более 40 000 человек. Кроме «соколов», в Галиции существуют еще стрелковые союзы, стрелковые дружины и военный союз. Кроме польских, там функционируют и две схожие по типу организации украинских националистов, так называемые «мазепинцы» – «Русский Сокол» и «Сечь». Всего эти организации объединяют около двух с половиной тысяч филиалов, в которых насчитывается около 135 000 членов. Это хорошо организованная сила, в негативном отношении которой к России сомневаться не приходится. Ее существование и допускается австрийскими властями именно с целью противостояния русскому влиянию на население Галиции в мирное время и русской армии в военное. Вот в такой до предела накаленной русофобской атмосфере нам и приходится работать, – с нескрываемой горечью в голосе промолвил Олферьев.

– Да-а! – задумчиво промолвил Баташов. – В такой обстановке