class="p1">И Климов показывал на экране всяческие беды и проблемы в страстном желании исправить и улучшить жизнь. Он не просто снимал кино. Он подносил к лицу зрителя зеркало и говорил: смотри! И сделай что-то!

Снять «Агонию» Климова уговорил Иван Александрович Пырьев – интереснейшая фигура. Пырьев учился и играл у самого Всеволода Мейерхольда, но захотел сам стать режиссером. Он снимал комедии и мюзиклы: «Трактористы», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки», «Сказание о земле Сибирской». Шесть Сталинских премий! Пырьев – создатель Союза кинематографистов, его первый председатель и многолетний директор «Мосфильма».

Сценарий долго не пропускали. Двухсерийный фильм «Агония» рассказывает о Распутине. Сейчас мы другими глазами смотрим на эту фигуру. Григорий Ефимович Распутин вряд ли в чем-то виноват перед Россией. Практически все, в чем его обвиняли, оказалось мифом. Но в ту пору история императорской семьи была под запретом. Показать ее на экране казалось немыслимым.

Снимать «Агонию» Климову разрешил сам Филипп Ермаш, когда его сделали председателем Госкино. Не менее уже готовую ленту заставили переделать. И все равно ЦК не выпускал ленту на экран.

Алексей Аджубей:

«В характере Суслова были черты, делавшие его злопамятным по отношению к людям. Решив что-то, он не считался ни с какими доводами. Фрондой считал любое проявление инакомыслия. Разглядывая холодными глазами собеседника, который ему что-то объяснял или возражал, Суслов быстрым движением языка облизывал постоянно пересыхающие губы и бросал непререкаемое. Так, о фильме Элема Климова “Агония” Суслов после просмотра сказал всего несколько слов: “Нечего копаться в грязном белье царской фамилии”, и всё. Таким же манером он не принял еще десяток фильмов, и они легли в “могильник” Госкино».

Работу над «Агонией» на «Мосфильме» Климов начал в 1966 году. Сдал фильм в 1975-м. В 1981-м ленту продали за границу.

Борис Павленок вспоминал, как Ермаш вновь и вновь пытался сделать так, чтобы зрители увидели «Агонию»:

«Поправив кое-что, написали записку в секретариат ЦК с просьбой снять “табу”. Отказ. Еще и еще раз смотрели вместе с режиссером, отыскивая, где жмет, подрезали наиболее шокирующие сцены разгула Гришки, и вторая бумага ушла на Старую площадь. Опять отказ.

Ермаш вызвал меня:

– Готовь еще одну записку.

– Ты с ума сошел.

Я знал, от чего предостерегал. Существовал негласный номенклатурный кодекс: если министр, дважды входивший с запиской в ЦК, настаивал на своем, значит либо дурак, либо не согласен с позицией Центрального Комитета. В обоих случаях надо поставить его на место. Но на другое.

Филипп хитро прищурился:

– А давай стрельнем из ружья с кривым дулом, так сказать, из-за угла. Есть, мол, много валютных заказов на картину, и мы во внутренний прокат фильм выпускать не станем – зачем картинами разврата смущать советский народ, поможем догнивать загнивающему капитализму.

Выстрел попал в точку, и прокатное удостоверение “Агония” получила».

В отделе культуры ЦК как раз сформировали сектор зарубежных связей, который должен был докладывать высокому начальству об успешном прокате советских фильмов за границей. А у нас в стране фильм Элема Климова вышел на экраны только в 1985 году! Вот, какую неприступную оборону держали идеологические бойцы кинематографического фронта.

Но вера в коммунизм даже в самом аппарате сохранилась лишь в форме ритуальных заклинаний. Когда в фильме «Новые приключения неуловимых», крайне популярном в позднесоветские времена, звучал утвержденный еще царем Николаем I первый государственный гимн Российской империи, который на английский манер начинался словами «Боже, царя храни», это производило на зрителей неожиданно сильное впечатление, на которое авторы фильма, верно, и не рассчитывали.

Слушая царский гимн, на экране один за другим киногерои поднимались и вытягивались во фрунт, и в зрителях просыпалась некая ностальгия. Благородные офицеры Белой армии в красивых мундирах с прекрасной выправкой нравились зрителю больше надоевших большевиков в мятых кожанках. И стало ясно, что коммунистическая идеология почти умерла.

Иногда талантливую ленту спасал Брежнев. Леонид Ильич был человеком сентиментальным и любил кино. В ЦК КПСС на Старой площади регулярно демонстрировали новинки кинематографа. Кинозал располагался на шестом этаже в первом подъезде, рядом с отделом организационно-партийной работы и прямо над кабинетом Брежнева. И поначалу Леонид Ильич постоянно приходил туда посмотреть новое кино. Потом ему устраивали сеансы на даче. И если ему нравился фильм – счастье для режиссера! Поэтому люди влиятельные пытались показать ему ленту, у которой мало было шансов преодолеть минное поле идеологического контроля. Такая возможность была у немногих. Что делать остальным? Идти на компромиссы: резать уже готовую ленту, что-то переснимать.

В этой системе хорошо себя чувствовали люди талантливые, но знавшие, как доставить удовольствие начальству. А начальство щедро вознаграждало за труды, поощряло квартирами, дачами, машинами, спецпайками.

Вот пример – Сергей Аполлинариевич Герасимов, одна из ключевых фигур советского кинематографа, невероятно удачливый и успешный режиссер. Одаренный человек, он учился в Ленинграде живописи. Увлекся кинематографом, и его взяли в знаменитую Фабрику эксцентрического актера. Захотел играть. Ему удавались гротескные роли. Некоторые работы, снятые тогда, сохранились. Очень талантливо, нервно, невероятная выразительность актерской работы. Есть ощущение эпохи, грядущей беды. Молодой Герасимов несколько раз сыграл – очень удачно – оборотней, меняющих свои маски.

В общем это были лучшие годы в его жизни. Он по натуре был дамским угодником, барином. Наслаждался жизнью. Бесподобно танцевал. Его лозунг: «Лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей». Столетие назад в Питере все это было возможно. Еще существовала богемная, художественная среда.

Вот что любопытно: Герасимов вовремя отошел от этого искусства и избежал беды. Другие или погибли, или были выброшены из кинематографа, а он прожил долгую жизнь счастливо. Но за все надо платить. Его работам не будет хватать очарования искренности и легкости. Есть ощущение вымученности. Его фильмы сконструированы – умелой рукой, на высшем уровне. Но сердце не трогают. Так бывало не раз с деятелями культуры в советские времена.

Как сказано у Александра Твардовского:

Самим Фадеевым отмечен,

Пшеном в избытке обеспечен,

Друзьями в классики намечен,

Почти уже увековечен,

И хвать писать —

Пропал запал!

Твардовский писал о коллегах-писателях. Но в кинематографе было точно так же. Разве что начальства было побольше. Писатели могли напрямую обращаться в ЦК, а у кинематографистов было еще и свое министерство. Оно называлось то министерством, то госкомитетом, но это была структура, которая, собственно, и решала, кто какое кино будет снимать. Или не будет. С начальством надо было ладить – эту науку Сергей Аполлинарьевич освоил в совершенстве.

Сергей Герасимов сам писал сценарии. Любил и умел преподавать. Ученики его обожали. Он был любезен и внимателен, но старался избегать опасных ситуаций. Он понимал, что такое