напряжение, увлечь зрителя, когда в кадре практически ничего не происходит. Эксцентрика, трюки – это у его замечательных коллег, у Георгия Николаевича Данелии, у Леонида Иовича Гайдая. А у Рязанова ни гонок, ни преследований. Герои не стреляют друг в друга, не дерутся. Максимум – герой принимает душ прямо в пальто, как народный артист СССР Юрий Васильевич Яковлев в ленте «Ирония судьбы, или С легким паром». Обычно они всего лишь разговаривают друг с другом, но ты хохочешь во весь голос. Особое режиссерское дарование – у него актеры совершают невозможное.

Но Суслову рязановский фильм категорически не понравился.

На XXII съезде КПСС в октябре 1961 с кремлевской трибуны Михаил Андреевич выразил свое восхищение первым секретарем ЦК партии:

– В замечательных докладах товарища Н. С. Хрущева дан глубокий марксистский анализ мировых событий и перспектив их развития, исчерпывающий анализ деятельности партии за отчетный период, сформулированы важнейшие задачи партии.

Затем Суслов обрушился на рязановский фильм:

– К сожалению, нередко еще появляются у нас бессодержательные и никчемные книжки, безыдейные и малохудожественные картины и фильмы, которые не отвечают высокому призванию советского искусства. А на их выпуск в свет расходуются большие государственные средства, Хотя некоторые из этих произведений появляются под таинственным названием, как «Человек ниоткуда» (оживление в зале), однако в идейном и художественном отношении этот фильм явно не оттуда. (Оживление в зале. Аплодисменты). Известно также, откуда взяты, сколько (немало) и куда пошли средства, напрасно затраченные на производство фильма. Не пора ли прекратить субсидирование брака в области искусства? (Аплодисменты). Чтобы ярко и впечатляюще показать героя нашего времени, человека большой души и пламенного сердца, убежденного строителя коммунизма, художник должен знать глубины народной жизни, всегда быть вместе с народом и его авангардом – Коммунистической партией. (Аплодисменты).

Слово Суслова многое значило.

В тот же день популярные эстрадные куплетисты народный артист России Павел Рудаков и заслуженный артист Вениамин Нечаев выступили на телевидении:

На «Мосфильме» вышло чудо —

«Человек из ниоткуда».

Посмотрел я это чудо —

Год в кино ходить не буду!

Рязановский фильм лег на полку. Выпустили его на экраны уже в перестройку.

Откуда такая жесткость? Так этого и ждали от Михаила Андреевича.

Алексей Аджубей:

«Хрущев считал, что Суслов просто “не тянет”, недостаточно энергичен, разворотлив. Идеологические неурядицы, неуправляемость событий в писательских, художнических кругах, в театре и музыке нервировали Хрущева, а гнев сыпался на голову Суслова. “Нам приходится заниматься поросятами и удоями, работой промышленности, а ваша беспомощность заставляет нас влезать в идеологические дела”, – раздраженно выговаривал он Суслову».

А что нравилось Суслову как зрителю?

Его зять Леонид Сумароков вспоминал:

«Помню, он с удовольствием смотрел “А зори здесь тихие”, “Семнадцать мгновений весны”. Весело смеялся вместе с внуками, когда смотрел “Бриллиантовую руку” или “Кавказскую пленницу”. Но бывало (и не так уж редко), что фильм оказывался ему не по вкусу. Сердился, бурчал чего-то, но не зло, и уходил, а до нас не всегда доходило, что же именно ему не понравилось и фильм досматривали без него».

Если Михаилу Андреевичу фильм не нравился, ленту уже никто не мог увидеть.

Хорошо, что после разноса, устроенного Сусловым, Рязанова не лишили возможности снимать – хрущевские времена!

Лауреат пяти Сталинских премий, народный артист СССР Михаил Ильич Ромм еще мог позволить себе на пленуме Союза кинематографистов откровенно сказать об одном из министров:

– Почему режиссер обязан слушать суждения этого дикого человека?

В брежневские времена эта вольница исчезла.

Брежнев первым из советских руководителей стал в полной мере наслаждаться жизнью. Самому Леониду Ильичу ничто не давалось легко. Юность и молодость – очень трудные. Потом война, которую он всю провел на фронте. После войны – борьба за политическое выживание и за власть. Возглавив страну, он спешил компенсировать себе недополученное. Произвел себя в маршалы, осыпал наградами. И готов был делиться с другими. Брежнев разрешил даже членам партии думать о комфорте, о материальном благополучии, о деньгах, о красивой одежде, о даче, машине и даже о поездке за границу. Появилось общество потребления, которому, правда, мало что удавалось потреблять…

Но в сфере идеологии не допускалось никаких послаблений. За это отвечал Суслов.

На секретариате ЦК Кириленко говорит:

– Многие кинофильмы очень плохие, безыдейные. Может ли Комитет по кино самостоятельно снимать такие картины с экрана? Комитет создали, а картины делают плохие.

Суслов недовольно:

– Конечно, имеют право снимать с экрана, но это им невыгодно, так как на производство картины затрачены большие средства.

Создалась целая система контроля над кинематографом. Поскольку кино смотрело все высокое начальство, то свое рвение демонстрировали и отделы ЦК, и ГлавПУР, и, конечно же, Госкомитет по делам кинематографии.

Производством кино занималось и телевидение. Председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин прекрасно знал русскую поэзию. Особенно ценил поэтов Серебряного века Марину Ивановну Цветаеву, Осипа Эмильевича Мандельштама, мог читать их стихи часами. Но ни за что в жизни не выпустил бы эту поэзию в эфир! Он обожал и джазовую музыку, но никогда не позволил бы послушать ее зрителям. Зритель должен был слушать только «правильную» музыку и смотреть «правильные» фильмы. И никто не смел с ним спорить. У Брежнева Лапин пользовался неограниченным доверием.

Сергей Георгиевич этим пользовался и наиболее важные разговоры начинал многозначительной фразой:

– Я вчера обедал с Леонидом Ильичом…

После этого возражать Лапину решался лишь тот, кто завтракал или ужинал с Генеральным секретарем. Если он не хотел показывать какой-то фильм, никто не мог его переубедить: катушка с пленкой ложилась на полку.

Если вышедший в прокат фильм кому-то не нравился, за недосмотр пеняли отраслевому секретарю ЦК Демичеву. Петр Нилович в свою очередь находил виновных, на которых можно перевалить ответственность. Как раз в шестидесятые годы образовали самостоятельный Государственный комитет по делам кинематографии. Прежде всеми киноделами ведало Министерство культуры, но министра, Екатерину Алексеевну Фурцеву, вожди не любили и кино у нее отняли.

И вот Демичеву на Политбюро выражают недовольство по поводу фильма. Он тут же соглашается:

– Очень слабый участок у нас – это кино. Я думаю, что настала пора сменить председателя Госкино, освободить Романова от этой работы. Он очень умный и подготовленный человек, но большой либерал.

Председатель Госкино Алексей Владимирович Романов, журналист по профессии, десять лет проработал в аппарате ЦК, дослужился до должности первого заместителя заведующего единым идеологическим отделом. Либерал? Конечно, нет! Дело было в другом. Романов, как руководитель ведомства, жаждал успеха. Но прекрасно понимал, что успех принесут не правильные, а талантливые ленты. Поэтому, исходя из ведомственных интересов, какое-то количество настоящих фильмов поддерживал. Или, как минимум, не мешал их снимать.

Начальником