их сонар работал с низким разрешением — он использовался для приблизительной ориентации и избегания крупных препятствий. Со временем эта система получила тонкую настройку путем естественного отбора: приставка «Денди» 1990-х, с примитивной графикой и ограниченными возможностями, превратилась в современную игровую консоль. Увеличенная улитка позволила более прогрессивным видам рукокрылых четче «видеть» в темноте и не просто избегать препятствий, а активно использовать свой сонар для охоты на насекомых в полете. Ныне рукокрылые — одни из самых умелых воздушных охотников, способные услышать шелест крылышек насекомого в кромешной тьме, точно определить его местонахождение и схватить его на лету. Эхолокация стала судьбой летучих мышей, их билетом в ночное небо, а птицы, которые еще раньше произошли от динозавров, за исключением немногих видов, так и не приобрели эхолокацию — не смогли завоевать ночные ниши.

Не все рукокрылые, способные к эхолокации, используют ее для поиска насекомых; некоторые с ее помощью разыскивают другие виды пищи. Самые одиозные из них — это летучие мыши, которых боятся больше всего: вампиры, действительно пьющие кровь. Три вида вампиров, обитающие в Центральной и Южной Америке, — единственные млекопитающие, промышляющие исключительно кровью. Этот необычный рацион называется гематофагией. Трудно представить себе более жуткое создание природы, чем эти мыши: испустив пару эхоимпульсов, они находят своих спящих жертв, а их мозг настроен на обнаружение ритмов дыхания. Они бесшумно подлетают к ничего не подозревающей жертве — разумеется, в потемках, — приземляются рядом с ней, медленно подползают на четвереньках, определяют с помощью теплового сенсора в носу место на коже, где близко проходят кровеносные сосуды, а затем вонзают свои острые зубы и слизывают языком текущую кровь. Попойка продолжается около получаса, причем они стараются не выпускать слишком много крови, чтобы хозяин остался жив и обеспечил следующую кормежку. Обычно жертвами становятся птицы, коровы и лошади, но зафиксированы и случаи нападения вампиров на людей. Как будто они и так недостаточно страшные, вампиры селятся колониями, в которых сотни и тысячи особей свисают с потолков пещер в дневное время, а ночью вылетают кормиться. За год колония в сто особей выпивает объем крови как у 25 коров.

Встречались ли среди эоценовых рукокрылых кровососы? Мы не уверены, и это один из множества вопросов эволюции этих животных, которые еще остаются открытыми. Если вы молодой палеонтолог и хотите прославиться, попробуйте отыскать кости рукокрылых палеоцена или самого начала эоцена. И если у вас получится, я хотел бы предложить вам назвать какое-нибудь из них в честь Нэнси, как наша команда в Нью-Мексико официально назвала «первобытного бобра» — открытого Кариссой Рэймонд в начале этой главы — Kimbetopsalis simmonsae, в знак признания ранних исследований Нэнси по многобугорчатым, до того, как она переключилась на летучих мышей. Пока переходные окаменелости не покажут, как летучие мыши перешли от наземного образа жизни к планированию и полету, все еще остается немало тайн. Но есть еще одна группа млекопитающих, претерпевшая другую, но столь же удивительную трансформацию, и в этом случае ископаемые остатки пошагово демонстрируют нам, как это происходило.

Пирамиды Гизы высятся уже 4000 лет, опаляемые солнцем Сахары и обдуваемые ветрами. Как и многие египетские памятники, они построены из прочного материала — известняка, чья родословная намного древнее фараонов. Эти твердые, богатые кальцием отложения образовались в теплых спокойных водах моря Тетис более 40 млн лет назад, в эоцене. Существа, жившие в этом забытом мире — задолго до того, как Северная Африка стала вначале сушей, затем пустыней, а затем и колыбелью человеческой цивилизации, — оставили свои окаменелые отпечатки. Сами блоки пирамид в Гизе изобилуют частицами водорослей, раковинками микроскопического планктона[38] и окаменелостями моллюсков. А примерно в 200 км к юго-западу, возле пальмового Файюмского оазиса, орошаемого Нилом, из эоценовых слоев выступают куда более крупные ископаемые остатки.

В переводе с арабского Вади-аль-Хитан означает «Долина китов». Это не метафора. Пустынная почва усыпана китовыми скелетами, словно эоценовое морское дно вывернулось на сушу и окаменело. Эта сцена вызывает ощущение диссонанса, неправдоподобия: тысячи китов на песке, под палящим солнцем, в двух сотнях километров от ближайшего моря, где сейчас плавают киты. Киты без воды кажутся столь же невообразимыми, как если бы они оказались на Луне среди кратеров. Многие скелеты в отличном состоянии, учитывая их древность: огромные кости сохранились полностью сочлененными, зубастые черепа соединены с плавно изогнутыми позвоночниками, по бокам торчат ребра. Если обойти змеиные извивы туловища, можно увидеть отходящие от плеч уплощенные ласты, затем спинные позвонки перейдут в хвостовые, а затем в месте, где хвост сужается, покажутся маленькие косточки, отделенные от остального скелета.

Таз и нога.

Странно. Ни у одного из современных китов нет задних ног, да они им и не нужны: они используют передние ласты, чтобы рулить, а двулопастный хвост — чтобы плавать.

Скелеты из Вади-аль-Хитан — принадлежащие 15-метровому базилозавру (Basilosaurus), его меньшему собрату дорудону (Dorudon) и ряду других видов — это не обычные киты. Они напоминают о временах, когда киты ходили. Хотя сами виды из Вади-аль-Хитан обитали в океане, они еще сохраняли ноги, унаследованные от наземных предков, которые за 10 млн лет в эоцене перебрались в воду, видоизменили свое тело, превратившись из длинноногих бегунов в обтекаемые подводные лодки, и уже никогда не возвращались на твердую почву. При этом они продолжали увеличиваться в размерах и все больше приспосабливались к морю, постепенно теряя части тела, характерные для наземных млекопитающих, и приобретая те, что необходимы для полностью водного образа жизни.

Ископаемые скелеты китов в египетской пустыне, долина Вади-аль-Хитан.

Фотографии Ахмеда Мосада (вверху) и Мохаммеда али Муссы (внизу)

Это образцовый пример крупного эволюционного изменения, вошедший во все учебники биологии, — превращение одного типа организма в другой, который выглядит и ведет себя совершенно иначе, с перестройкой тела в соответствии с новым образом жизни. Это не гипотеза; мы располагаем реальной последовательностью ископаемых скелетов, включая базилозавра и дорудона, демонстрирующих поэтапные метаморфозы китов. Если кто-нибудь попытается утверждать, что «переходных форм» или «недостающих звеньев» в палеонтологической летописи не существует, расскажите ему о ходячих китах.

Прежде чем углубиться в историю китов, давайте отбросим лишнее и отметим очевидное. Кит похож на рыбу. Принять его за гигантскую рыбину простительно — я уже не первый год учился в школе, когда наконец уразумел, что киты — млекопитающие. Они похожи на рыб потому, что конвергентная эволюция приспособила их строение к сходному образу жизни — плаванию, питанию и размножению в воде. То есть киты не похожи на других млекопитающих потому, что во