вежливо, все же старались держаться от неё чуть в стороне и, казалось, никакой подмены совсем не заметили.

– Господь прикрыл им глаза! – убежденно сказала Жанна-Луи. – Он благословил наш союз и нашу миссию, и теперь я уверилась окончательно – Он нам поможет!

Клод невесело покачала головой.

– Помнишь, я тебе говорила, что нельзя безоговорочно верить в чью-то помощь?

– А я тебе повторяю, что в «чью-то» помощь можно и не верить, но вера в помощь Господа – как раз и есть сама помощь!

– И все же если вера твоя сильна, не искушай её, сворачивая с дороги. От нас ждали, что мы пойдем в Вокулёр, и я всем сердцем чувствую, что в этом есть какой-то смысл… А сейчас это чувство ушло. Одно беспокойство и ничего больше.

– Тогда доверься моему предчувствию, которое подсказывает, что герцог позвал нас не просто так, и всё это – часть Божьего замысла!

В отличие от Клод, Жанна вообще вела и ощущала себя очень уверенно.

Когда-то в Шато д’Иль новые впечатления, беспечная юность, а более всего знакомство с Клод вытеснили грусть по теплому дому мадам Ализон, где всё общение Жанны ограничивалось двумя-тремя людьми. Но теперь вид знакомых окрестностей вызвал в ней легкие приливы не столько воспоминаний, сколько прежних детских ощущений, которые, накатывая волна за волной, становились все значительней и звучнее.

– Хоть бы Рене всё ещё был тут! – бормотала Жанна, нетерпеливо поднимаясь на стременах и высматривая башни замка, куда в детстве ей ужасно хотелось попасть! – Помнишь, Клод, того молодого господина, который как-то приезжал к отцу Мигелю? Он наверняка дворянин и приближенный герцога, раз мог уезжать из замка на целый день, пользоваться лошадьми из его конюшни и картами из его книг. Если он все еще живёт здесь, значит эта поездка – настоящий Божий промысел! Господь просто хочет, чтобы мы обрели еще одного друга: ведь Рене первым поверил в меня, хотя и пытался это скрыть…

– Он испугался за тебя, – тихо произнесла Клод.

– Зато теперь, когда мы вместе, он поймет, что бояться нечего! А может быть уже понял, после того, как увидел тебя… Рене очень умный, Клод. Последнее время я часто его вспоминаю. И знаешь, что думаю? Что он не случайно учил меня стрелять и ездить верхом… Иногда мне кажется, что Рене… что он тоже… ну, как бы с нами… Понимаешь?

Клод задумчиво посмотрела и ничего не ответила.

НАНСИ

(декабрь 1428 года)

– Они приехали, Карл!

Рене вошёл в покои герцога как всегда – без стука и доклада. Дворянин, сопровождавший его, низко поклонился и почтительно задержался у дверей, но молодой человек взмахом руки поманил его за собой.

– Не стесняйтесь, сударь, герцогу не терпится услышать ваш рассказ. И старайтесь не пропустить ни одной мелочи, поскольку каждая для нас теперь важна.

Командир сопровождающего отряда, всё еще одетый в пышный камзол с гербами Лотарингского дома, прошёл в покои, явно стесняясь своих сапог, запачканных грязным дорожным месивом.

– Ну? – вяло проскрипел герцог, как будто с трудом поднимая веки над покрасневшими глазами.

– Если ваша светлость позволит, я готов рассказать всё, что видел за время пути.

– Говорите, говорите, – по-стариковски закивал Карл. – Только не превращайте рассказ в балладу, а себя в трубадура. Вчера я битый час слушал унылое повествование о Мартине-палладине, поэтому сегодня меня порадует только четкий военный рапорт.

Пришедший дворянин снова поклонился, затем подбоченился как подобает бравому воину и начал:

– Прежде всего, мессир, хочу сразу вас заверить, что обе девицы вели себя как подобает – скромно и почтительно. Мои люди держались от них подальше, следуя приказу его светлости герцога Рене, но и сами девицы ни в какие разговоры с нами не вступали. Та, которая приехала в мужской одежде, вроде тише и смирнее, а другая – бойкая. Явно торопилась, но нас ни о чём не расспрашивала.

– Что значит, бойкая?

– Ну-у… Держалась уверенно, не как их дядя… Тот как будто боялся чего-то. Хотя всякий другой крестьянин на его месте тоже бы боялся. А эта девица… Даже не знаю, мессир, она будто всю жизнь ездит к высокородным вельможам: ничуть не волновалась, только торопилась…

– Твоих людей не удивило, что девушки поменялись одеждой? – спросил Карл.

– Нет, ваша светлость. Мы же понимаем, что это ради безопасности Девы… К тому же, мои люди – воины. Если им было приказано ничему не удивляться, они и не удивлялись.

– Я это к тому, чтобы потом не было никаких пересудов…

– Не будет, мессир. Даю слово чести.

Карл вскинул глаза на рыцаря, хотел было что-то сказать, но подвергать сомнению слово чести не решился. Однако выражение его лица от внимания собеседника не ускользнуло.

– Если позволите, ваша светлость… мои солдаты – уж не знаю, как такое получилось, учитывая, что держались-то мы в стороне, как и было приказано – но все они поверили… В том смысле, что Лотарингскую Деву ждали давно и очень надеялись, но понимали: не может такого быть, чтобы простая дева из крестьян смогла бы воевать наравне с мужчинами… А эта… ей Богу, мессир, эта сможет!

– Которая «эта»?

– Ясное дело – та, которая там, в деревне, представлялась мальчиком! Мы же понимаем, что Господняя посланница не могла жить, как все. Ей надо было готовиться, ездить верхом, как мужчина… А ездит она, ваша светлость, отменно! Как будто в седле родилась! Простые крестьянки такого не могут. Вон – другая, подружка её… Та сидит, как мешок, забирается на лошадь словно через забор лезет, да и боится её – сразу видно. А эта… не знаю, как объяснить, ваша светлость, но глядишь на неё – и хочется верить.

Карл несколько мгновений смотрел в лицо рыцаря, потом перевел взгляд на Рене.

– Ты желаешь о чем-нибудь спросить?

– Нет.

– У меня тоже больше нет вопросов.

Вялая рука снова качнулась, отпуская командира отряда, который, испуганно глянув на раскисшую лужу под ногами, поспешил побыстрее откланяться и уйти.

– Они верят, – усмехнулся Карл. – Ты слышал? Они верят…

– Они хотят верить, – поправил Рене, – поэтому и верят.

– Хотят… Выходит – дай им любого и, при такой охоте, они и в этого любого тоже поверят?

– Возможно. Но одно дело вызвать веру в себя, и совсем другое – её удержать. Да и заставить в себя поверить тоже не просто, особенно в такие смутные времена, какие мы теперь переживаем. Пока хорошо и то, что люди этого хотят.

– Но поверить не в ту… Ты же слышал, они увидели Деву только в той