– Ты издеваешься?! Хватает же совести опять притворяться!

– Не придирайся, а приезжай срочно и проверь, в порядке ли я. Хотя и так скажу – не в порядке, мне доктор прописал искусственное дыхание. Но я ведь тебе нравлюсь, хоть побеспокоилась бы для приличия!

– Уже не нравишься! – отрезвила она непонятной решимостью. – Произошло чудесное исцеление!

– Ладно, Кристина, – я тоже решил включить серьезность, раз иначе она не поддается. – Я хотел лично, но ты буквально не оставляешь шанса. Возможно, с самой первой поездки, когда ты беспардонно раскритиковала мою песню, между нами сразу все пошло не так. Симпатия уже тогда и появилась.

Она, наконец-то, сбилась с мысли. И паузу сделала такую длинную, что я забеспокоился, не бросила ли от неожиданных новостей трубку. А у меня уже время поджимало – Егор Михайлович бегает по залу, ищет, куда я отошел, но скоро обнаружит.

Кристина все-таки заговорила:

– Это какая-то форма мазохизма? Нравится, когда тебя разносят в пух и прах?

К счастью, мы дожили до конструктивного разговора. Хотя надо было лицом к лицу, такие вещи заканчиваются поцелуями и страстью, которую спустили с длинного поводка.

– А я никогда и не скрывал, что с головой не дружу. Ты мне тогда просто показалась странной, но чем больше я тебя узнавал – тем сильнее понимал, что был обязан споткнуться именно о тебя. И по поводу того случая, на кухне. Это было вообще не то, что я имел в виду, а нелепая попытка избалованного фанатами певца защитить хотя бы оставшееся…

Она прервала мой словесный поток:

– Кажется, нам нужно встретиться. Ты, я и психиатр.

– Так и я о том! – я не мог сдержать стон облегчения. Однако тут же вспомнил: – Но я не знаю пока, когда выкрою свободное время без Егора Михайловича на голове. Я перезвоню. И это… Кристин, не надумывай больше ничего, я умоляю. Давай хотя бы этот вопрос разрулим до конца и подводных камней – и пусть он остается в моей жизни единственным понятным местом.

Я был вынужден скинуть вызов, не дождавшись ее ответа, поскольку продюсер уже бежал в мою сторону:

– Ты с кем болтаешь? – сощурился подозрительно.

– С Матвеем, – ответил я так удивленно, как будто он не мог поинтересоваться чем-то более абсурдным.

– Но он в туалет две минуты назад вышел… – Егор Михайлович посмотрел на другую дверь. – Зачем ему звонить?

– Узнать, как идут у него дела. Вам вообще дружеская солидарность не знакома? Что, работаем дальше?

Получилось связаться с Кристиной только на следующий день – я очень волновался, как бы она не передумала, потому сразу начал атаковать:

– Я скину адрес – прошу, приезжай. У меня сегодня бесплатный онлайн-концерт, стрим начнется в шесть, и у меня будет минимум времени. И уже завтра мы летим в Лондон. Я не могу отложить этот разговор до прилета, понимаешь?

Она вроде бы понимала, раз даже не ворчала в ответ, а только сухо уточнила адрес. Я намеревался накренить ее настрой в нужное русло – если она и будет смотреть эту трансляцию, то определенно без остатков сухости. Кстати, о засухах – именно в этот день лютая жара сменилась ливнем. Я за две минуты промок до нитки, гримеры придут в ужас, но будем считать, что мокрота придаст мне легкий флер драматичности.

Кристина приехала на такси и, не заметив меня, побежала ко входу в театр – ее спешка обнадеживала. Я окликнул, позвал под козырек, а вернее в место, где нас не могли случайно разглядеть. И сразу же, до того как она подбежала, начал с самого главного, боясь просто не успеть:

– Давай встречаться, Кристина! Давай всем назло будем встречаться! Я, конечно, тот еще перец, но к моему характеру можно привыкнуть. Я же к твоему привык, не переломился. А, про чувства забыл. В общем, я чувствую – эврика! Радуешься вместе со мной?

Она замерла в шаге и сморщила нос, как будто я не по-русски объяснялся. У меня с романтикой дела не очень обстоят, но я старался произвести впечатление, врубив все возможности своего красноречия:

– Короче, все не то, чем кажется. В смысле, казалось недавно! Я с самого первого дня был неравнодушен к твоему целовальнику, но соображаю медленнее, чем моя эндокринная система!

– Что, прости? – она хлопала мокрыми ресницами, но, судя по едва сдерживаемой улыбке, все прекрасно понимала – просто хотела еще поэм и признаний.

Я был вынужден продолжать:

– Я говорю, что сейчас мало что могу предложить – мое финансовое состояние трещит по швам, однако…

Она пресекла меня вскинутой рукой.

– Саш, ты действительно думаешь, что я стала бы с кем-то встречаться из-за финансового состояния?

– Нет, не думаю. Просто в урезанное время пытаюсь обрисовать ситуацию целиком. Я давно считаю, что без тебя моя жизнь уже никогда не будет веселой.

– Ты хоть сам слышишь свои комплименты? – попыталась поддеть она.

Видимо, к дребеням красноречие – пора переходить к действиям. А поцелуи под дождем – это самое романтичное, что можно себе представить! Вокруг, правда, творился лютый хаос, словно кого-то там на Олимпе прорвало. Я перехватил Кристину и поцеловал. Она была холодная как лягушка, и на вкус такая же. И я сходил с ума от счастья, от взаимности, от трепетной податливости. Она ж молодая совсем, еще настоящих козлов повстречать не успела. Но теперь и не придется – козлы моего уровня других уже на свой огород не пускают. Я бы прямо там, под страшным ливнем и закрепил свои права, но вспомнил о поджимающем времени, потому с трудом оторвался от нее, чтобы объяснить последнее:

– Егор Михайлович знать не должен, иначе он тебя кастрирует. Меня нельзя – я его надежда.

– Что? – она очнулась от дурманящего наваждения, которое окутало нас обоих. – То есть мы будем встречаться, но не встречаться?

– Примерно так, – я с досадой скривился. – Понимаю, что звучит не очень, но как раз в данный момент у меня нет возможности для маневров, любой шаг в сторону воспримется как очередная лапша на уши. Но еще хуже пришлось бы тебе. Если ты раньше не завидовала моей потенциальной девушке, то сейчас ее с дерьмом сожрут. Ты ж не Светлана, которую не жалко, к тебе даже Михалыч привязался!

От упомянутого имени по ее лицу пробежала тень, я сразу же вставил:

– Не смей меня ревновать, Кристина! Никогда не смей меня ревновать. Даже если тебе тысяча человек скажет, что мне верить нельзя, ты просто верь. А я не подведу.

– Я… – Кристина отступила, неловко отодвигаясь от меня. – Саш, я не уверена, что подобное смогу вынести.

– Почему? Это будет даже забавно! Тайная страсть, запретная любовь, о которой никому не расскажешь. Мы с тобой будем как Ромео и Джульетта, как Тристан и Изольда, как Чип и Дейл, как…

– Как Робинзон и Пятница, как Заяц и Волк, – подхватила она.

– Вот, видишь! Кто бы еще смог доморозить за мной эту чушь? Хотя между Зайцем и Волком ничего такого не было, зря ты…