– Вы, случайно, не знаете, где сейчас может быть Эмери?

– Ни малейшего представления.

– Он не оставил адрес в вашем контракте?

Мужчина нахмурился и повернул голову набок.

– Можно еще раз, кто вы такой?

– Старый друг из армии. Мы вместе служили в Ираке.

– Дело в том, – сказал мужчина и снова отвернулся, на этот раз в сторону фургона, – я даже не помню, чтобы встречался с этим человеком. Кажется, всю эту куплю-продажу организовал юрист или какой-нибудь агент по недвижимости.

– Вряд ли такое могло быть, – заметил Демарко.

Мужчина сузил глаза и снова перевел взгляд на Демарко.

– Ну, как бы то ни было, я вам не помогу. У меня дела.

На этом он отступил назад и закрыл дверь. Засов со щелчком встал на место.

«Он где-то поблизости, – сказал себе Демарко. – Если он хочет быть похороненным рядом со своей матерью, то он должен жить где-то здесь».

Стоя в тени от своего фургона, Демарко сначала посмотрел в одну сторону дороги, затем в другую. Еще три дома – один где-то в шестидесяти ярдах впереди, два сзади, ближе к шоссе. Трое соседей.

Он не хотел, чтобы тот очкарик смотрел, как он ходит по домам и звонит соседям. Но проверить их надо, Не исключено, что один из них Эмери. Поэтому Демарко забрался в фургон и медленно поехал к главной дороге, осматривая два дома по пути. У ближайшего к шоссе дома во дворике стояли ярко-красные качели, а крыша, казалось, была покрыта новой черепицей. Входная дверь закрыта. Другой дом и двор были опрятными, с двумя маленькими клумбами у переднего крыльца, но показались Демарко немного тусклыми, как будто дом нужно хорошенько отмыть. Веранда была пуста, если не считать единственного деревянного кресла-качалки, корзинки с папоротником, висевшей над перилами крыльца, и кормушки для колибри на тонком шесте, воткнутом в одну из клумб. Парадную дверь не было видно за сетчатой дверью, и поэтому, решил он, она должна быть открыта.

– Это твой лучший шанс, – сказал он себе.

Демарко припарковал фургон рядом с шоссе – частично на дороге, частично на обочине – так, чтобы из старого дома Саммервиллов его не было видно. Затем подождал, надеясь, что очкарик вернется к своей грязной работе. Спустя пять минут ожидания Демарко получил звонок от рядового Моргана.

– Эмери Элиот Саммервилл, специалист Е 4, – сказал Морган. – Согласно форме ДД 214, домашний адрес на момент поступления на службу и отставки один и тот же: 2, дом 12, Сизый Гусь, Кентукки. Специалист по делам морга. Медаль «За безупречную службу». Похоже, он отслужил четыре года, еще два года был в резерве, а потом получил увольнение по состоянию здоровья 15 октября 2004-го.

– «По делам морга», – повторил Демарко. – Это значит, что он восстанавливал трупы, так?

– Насколько я знаю, – ответил Морган. – Я еще могу как-то помочь, сержант?

– Все прекрасно, – сказал ему Демарко. – Как раз то, что мне было нужно. Как дела на замерзающем севере?

– Тридцать градусов и солнечно. А у вас как?

– Пятьдесят в тени. Как там держится капитан Боуэн? У него уже случился нервный срыв?

– Только парочка маленьких, – ответил Морган. – У нас тут новый парень из академии, помогает нам, пока нет вас с рядовой Мэтсон. Что-то среднее между Спиди Гонзалесом и сестрой Рэтчед.

– Вы там, парни, научили его, как нужно себя вести?

– А то как же, – ответил Морган. – Но мы в этом не так хороши, как вы.

Демарко охватил приступ ностальгии, и он понял, как сильно скучает по своей «военной» семье. У каждого из них были свои особенности и причуды, но также и свои достоинства. Вместе они сглаживали причуды и в несколько раз увеличивали достоинства.

– Передай всем мои наилучшие пожелания, – сказал он.

– Так точно, сержант. И вам тоже. Мы с нетерпением ждем, когда вы с Джейми вернетесь домой.

«Восстановление трупов», – сказал себе Демарко. Этим и объясняется болезнь. Этим ребятам достается худшая часть. Постоянное радиационное, бактериологическое и химическое загрязнение в ближайшей окружающей среде. Длительное воздействие таких факторов – это болезнь Персидской войны, умноженная на три.

«Однако, – подумал Демарко, – если он поступил на службу в 98-м, то к тому времени пять или шесть девушек-жертв уже были мертвы».

Демарко отметил даты и их значение в маленьком блокноте на спирали, который Джейми держала в бардачке. А потом сидел и смотрел на то, что написал. И подумал: «Это все еще не исключает его». Вымышленное имя. Исчез еще до того, как были найдены тела. Соседи прикрывают его.

Он сунул блокнот обратно в бардачок, распахнул дверь и быстро зашагал по дорожке, огибая край ближайшего дома, чтобы пройти через задний двор и мимо качелей к боковой двери другого дома.

В комнате неподалеку играла музыка, кантри-госпел. Он узнал мотив: братья Гэтлин. Демарко дважды постучал, прежде чем отодвинулась занавеска на стеклянной части двери и оттуда выглянуло маленькое круглое лицо.

Он улыбнулся и поздоровался одними губами. Дверь открылась, удерживаемая на месте цепью. Вместе с этим на него хлынул поток холодного воздуха от кондиционера. Он увидел на уровне груди один заплывший глаз, мясистую щеку и половину ватного комка белых волос.

– Добрый день, – сказал он. – Я Райан Демарко из полиции штата Пенсильвания.

– О боже, – ответила женщина.

– Нет-нет, – сказал он ей и достал кошелек, чтобы показать бейдж и удостоверение. – Ничего не случилось, вам не о чем беспокоиться, я обещаю. Я просто обхожу район, чтобы собрать информацию. У вас есть минутка, чтобы со мной поговорить?

Она достаточно долго просто продолжала смотреть на него, за это время видимый глаз успел моргнуть три раза, а потом, наконец, сняла цепочку и открыла дверь шире. При виде ее на его лице появилась улыбка. Она меньше пяти футов ростом, в свободных серых брюках, футболке с изображением огромного желтого подсолнуха и синих, не скользящих больничных носках. Очки для чтения в черной оправе висели у нее на шее на бисерной цепочке.

– Какая вам нужна информация? – спросила она.

– Как хорошо вы знали Ли Грейс Саммервилл?

От этого вопроса она снова моргнула.

– Ну, я ее очень хорошо знала. Мы были соседками почти двадцать лет.

– Так, значит, вы знали и ее сына, Эмери?

– Он раньше сюда приходил, когда был маленький, – улыбнулась она. – Всегда напевал под нос песенки. У меня раньше во дворе стояла вишня, и он обожал забираться на дерево, кушать вишню и петь весь день. Я звала его своей маленькой канареечкой.

– Значит, вы и потом его знали, – кивнул Демарко. – После того, как он вернулся из Ирака.