достижениями она на самом деле не отличалась?.. Это многое бы объяснило: одна из причин, по которым Даари все никак не могла поверить, что демоница, которую Дракон уничтожил на чердаке одной из башен Академии, действительно была легендарной Кеарой, именно потому, что как-то эта змеюка… ну, не проявила себя мифической фигурой! Да, Даари могла размазать по полу, не напрягаясь, но разве это трудно? Даари как маг — ноль без палочки, а тогда была еще хуже. Госпожа Лайет, например, казалась куда сильнее почившей демоницы, и даже противная профессорша Виаллина…

Хотя, пришло Даари в голову, может, эти две известные ей преподавательницы производили лучшее впечатление просто потому, что магия сильно ушла вперед со времен Кеары?.. Ладно, неважно. Это так, пустое любопытство. Сейчас важно другое: Даари с первых минут становилось все яснее и яснее, что предстоящее возведение в императорский сан вместе с возможностью упрочить положение для себя, для дочерей, для Инге — и для Тарика, если его вообще можно спасти теперь! — принесет с собой такую нагрузку, по сравнению с которой нагрузка в Академии, в Армии и в первые месяцы ее замужества (это когда Дракон заставил ее взять в Академии отпуск) покажется детским смехом на лужайке.

Помимо грядущей загруженности и чувства нереальности от возвращения, Даари достался еще один сюрприз: оказывается, во Флюоритовом дворце ее ждала Гешвири. Ту пропустили без проблем: она ведь оставалась старшей придворной дамой сиятельной старшей супруги Сат. Замужество и переход в другой клан сами по себе не означали немедленной отставки. В свое время девушкам пришлось интриговать, устраивая дуэль, только потому, что было понятно: едва став Дождевой Сливой, Гешвири придется сделать перерыв на рождение ребенка — и активно помогать Даари в первые год-два она не сможет.

Зная, что это замужество все же состоялось, Даари как-то подсознательно Гешвири… списала, что ли? Нет, это звучит слишком резко.Просто она слишком привыкла в последние месяцы рассчитывать только на себя, чтобы всерьез начать рассчитывать на близкую подругу. Наоборот, как-то без вопросов сразу приняла, что их дороги разошлись — по крайней мере на время. И была слишком занята (в том числе борьбой за свою жизнь), чтобы испытывать горечь или сожаление по этому поводу.

Наверное, именно поэтому за все эти дни Даари и не делала особенно настойчивых попыток связаться с Гешвири. Сначала поддалась на уговоры Лаили Канно, которая не советовала никого оповещать о спасении Даари из-за соображений секретности; а потом, когда смысл в секретности пропал, Даари оправлялась от ран, плохо соображала и думала о чем угодно, кроме Гешвири. Слишком много дел образовалось после отъезда из Толосси: тут и Тарик, и восстание, и Сиара Салагон, которая, оказывается, не просто так исчезла (была казнена Драконом? ходили такие слухи, но Даари как-то не успела спросить Владыку об этом), но и оставила после себя каких-то таинственных агентов с не менее таинственными заданиями. А прежде всего этого Даари думала о дочерях, беспокоилась о дочерях, раздумывала, как лучше о них позаботиться, заранее переживала о том, сколько трудностей им придется преодолеть.

За всем этим ей как-то даже в голову не пришло, что можно хотя бы написать Гешвири «привет, я жива! Как ты?». И теперь, когда ее (некогда?) ближайшая подруга грациозно поднялась с дивана в Желтой гостиной, чтобы приветствовать Даари, та ощутила острый стыд.

«А может быть, не в этом было дело, — мелькнуло у Даари в голове. — Может быть, я боялась неловкости, которая может между нами возникнуть, а потому не хотела думать…»

Но ни малейшей неловкости не возникло.

Гешвири сказала со своей обычной спокойной интонацией

— Извини, что позволила себе войти без приглашения. Зато я приготовила чай. У нас в клане кормящим матерям заваривают этот сбор — он дает хороший успокоительный эффект, очень полезно.

Ее тон и поведение были так знакомы, что Даари не могла не улыбнуться в ответ. Как-то сразу стало ясно, что их отношения теперь будут другими — но все равно прочными. Вот уж клановое воспитание так воспитание! Всего несколькими словами и жестом Гешвири дала понять, что по-прежнему поддерживает Даари, но чувствует, что они обе изменились за эти несколько месяцев и не пытается претендовать на прежнюю близость.

Иногда для серьезных изменений хватает и дня. Они обе изменились, но кое-что осталось прежним. В частности, главное в Гешвири — абсолютная лояльность. Что бы там ни было, Даари не имела права сейчас обидеть ее недоверием или пренебрежением. Это значило бы потерять настоящее сокровище.

Даари раскрыла ей объятья.

— Я так рада тебя видеть!

Гешвири шагнула ей навстречу, коснулась плеч:

— А тебя обнимать-то можно? Ты ведь ранена.

— Если осторожно. У меня почти уже ничего не болит, но от резких движений бывает неприятно.

Гешвири умудрилась ответить на объятия одновременно бережно и крепко, а еще поцеловала в щеку.

— Я так рада, что ты жива, Дайки, — тихо сказала она.

— Аналогично, Эйши, — Даари почувствовала, что у нее перехватывает горло. Нет, все-таки какая-то неловкость была: это чувствовалось по тому, как напряжены были лопатки Гешвири под ее руками. — Я подозревала, что там что-то… Что кто-то в моей охране… В общем, я боялась, что тебя тоже устранили.

На самом деле в плену Даари об этом почти не думала — собственное выживание поглощало все ее мыслительные ресурсы. Но если бы подумала, могла бы и поволноваться, правда? Кроме того, так у Гешвири будет о ней, Даари, лучшее впечатление…

Блин, иногда Даари ненавидела эту новую себя, которая выбралась из подземелья. А иногда почти восхищалась.

— Нет, меня никто не тронул, — Гешвири отодвинулась, оставив ладони вытянутых рук на плечах Даари, нахмурилась. — Если не считать того, что на меня сразу же стали давить, чтобы я быстрее вышла замуж за Каита.

Даари кивнула.

— Мне уже сказали, — она замялась, не зная, как лучше сформулировать вопрос. — Как там между вами все?..

Нахмуренный лоб Гешвири разгладился, она осторожно произнесла.

— Пока рано судить. Но у нас складываются хорошие отношения. Каит очень… надежный человек. Насколько я могу судить.

Для Гешвири это была наивысшая похвала. Даари испытала некоторое облегчение.

Но Гешвири не была бы Гешвири, если бы не добавила:

— …И секс очень хорош. Многие наши пристрастия совпадают.

Даари засмеялась.

— Вот об этом слышать не хочу! Ты мне так и не привила свою бесстыжесть, хотя очень старалась.

Гешвири фыркнула.

Потом добавила: