— Ты знаешь про рюкзак? — удивилась Александра. — Откуда?

— У меня есть глаза, — объявил Филипп. — Неужели ты думаешь,что я не отличу пулевое отверстие от простой дырки?

— Да какое тебе дело до этого? — заорала она и, охнув,схватилась за голову, в которую сразу же толкнулась боль.

— Есть мне до этого дело! — тоже заорал он, яростно сверкаячерными угольными глазами. — И самое прямое, потому что я твой муж и люблютебя!

Александра зажмурилась. Но небеса не разверзлись, и ангелыне затрубили в свои трубы. Он просто сказал, вернее проорал, что любит ее.

Она и не думала, что это прозвучит так обыденно. Иоглушающе.

— Ну что это за чудовищное самомнение?! — снова закричал он,должно быть, собравшись с силами. — Почему ты на все бросаешься в одиночку илив компании твоих полоумных девиц?! Почему я ни разу не услышал от тебя никакоговнятного объяснения, что происходит в моем доме, черт тебя возьми! — Он так исказал, точнее — прокричал: «В моем доме».

Вскочив с дивана, Филипп швырнул сигареты, пнул стул. Стулсвалился с оглушительным грохотом. Истеричные соседки как будто ждали этого инеистово застучали по батарее. Филипп подскочил к Александре и поднял ее заотвороты пижамы. Она была выше его, а потому прямо перед собой увидела еговзмокший лоб.

Он был в такой ярости, что она перепугалась не на шутку.

— Филипп! — дрожащим голосом окликнула она мужа.

— Что?! Что — Филипп?! — продолжал он бушевать в двухсантиметрах от ее лица. — Ты готовишь себя в резиденты русской разведки?! Зачемты полезла туда, где ничего не понимаешь? Почему не посоветовалась скем-нибудь, кто в этом разбирается? Мало тебя пугали? Еще охота? Илирассчитываешь на посмертную награду? — Это было смешно, и Александра осторожнохихикнула. Голова странным образом прошла.

— Убил бы тебя, кретинку, — с отвращением сказал Филипп иотпихнул ее от себя.

В дверь неистово зазвонили. Очевидно, соседки пришливыяснять отношения.

Саданувшись плечом о косяк, Филипп вылетел в коридор,распахнул дверь и заорал так, что Александра прикрыла ладонями уши:

— Что вам нужно?! Какого дьявола вы нас терроризируете?!Нет, это вы послушайте! Если мы вам мешаем — меняйте квартиру! Я спущу вас слестницы, если еще раз, даже случайно, вы попадетесь мне на глаза! Понятно?! —В ярости он захлопнул дверь в коридор, и шум баталии отдалился.

Он орал там довольно долго, соседка слабо повизгивала.Внезапное превращение интеллигентного и сдержанного человека в квартирногосклочника было для нее полной неожиданностью. К войне она не была готова — всев подъезде ее боялись — и потому сдалась довольно быстро. Дверь бабахнула,закрываясь, и стало тихо.

Филипп стремительно прошел в кухню, попил там воды избутылки, зачем-то переставил чайник со стола на подоконник, вернулся кАлександре и обнял ее так, что у нее хрустнули ребра.

— Ты меня достала, честное слово, — сказал он.

От него пахло одеколоном и табаком, он был сильный, теплый иочень любимый.

— Что это ты так разошелся? — спросила Александра, пристроивподбородок ему на плечо.

— Потому что ты — идиотка, — сообщил он. — Когда приедеттвой Иван…

— Не мой, — быстро перебила Александра.

— Хорошо, — согласился он. — Когда приедет не твой Иван, яхотел бы поговорить с ним наедине. Я могу это сделать?

— Что ты задумал, Филипп? — с тревогой спросила Александра иотстранилась.

— Давай не будем начинать все сначала! — прикрикнул он нанее. — Твоя голова уже не отваливается? Тогда пойди и прими ванну, а яприготовлю поесть.

При слове «поесть» на ее лице отразилось такое глубокоеотвращение, что он засмеялся.

— Иди-иди! — подтолкнул ее Филипп, выпроваживая из комнаты.— Тебе есть совершенно не обязательно.

Наверху стукнула дверь, и он с деловым видом стал спускатьсяпо лестнице, как будто возвращался из гостей. Ждать ему надоело.

Он давно уже все спланировал и выбрал место, где никтоничего не увидит и не услышит.

Сначала он думал, что лучше всего подойдет пустырь, накотором уже года два шла какая-то бесконечная стройка. Там почти никто неходил, а она, срезая расстояние, беспечно бегала через него к метро. Он несомневался, среди нарытых ям, труб и всякого строительного хлама ее даже несразу найдут.

Но потом решил — не стоит усложнять. Вполне сгодится и домнапротив. Целый подъезд в нем был куплен какой-то фирмой, жильцов выселили, норемонт еще не начинался, и двери были заколочены. Он все аккуратно проверил итеперь точно знал: куда и как отойти, сколько это займет времени и где лучшезатаиться.

Итак, дело только за ней.

Интересно, кому она понадобилась?

Девка как девка, одета простенько, если не бедно.Портфельчик на ладан дышит, в магазине покупает лианозовский йогурт и«Докторскую» колбасу.

Ладно, кто бы она ни была, за нее заплачено. И неплохо.

Конечно, в стрелки экстра-класса он не вышел, но тоже был нев последних и цену себе знал.

Эта деваха — простая мишень. Совсем простая. Жаль, конечно,что не получилось на машине… Но это не его просчет — он сразу предлагалзастрелить.

Что-то она сегодня никуда не выходит. Неужели опять всесорвется и снова придется ждать удобного случая? Плохо. Сегодня нужно звонить ичто-то докладывать. А докладывать нечего.

Он локтем поправил пистолет у себя на боку.

Заболела, что ли?

Убийца вошел в телефонную будку, набрал номер и послушал. Натретьем гудке включился автоответчик: «…мы обязательно свяжемся с вами…»

И к телефону не подходит. Может, спит после вчерашнегоперепоя?

Он посмотрел на часы. Когда она не ехала на работу, то околодвух всегда бегала к метро, в супермаркет, за хлебом и какой-нибудь едой.

Еще полчаса.

Он обошел круг и вернулся на исходную позицию.

— Ты куда? — изумился Филипп, увидев, что она обувается.

— В магазин, у нас хлеба нет, — озабоченно ответилаАлександра.

— Да пропади он пропадом, твой хлеб! — воскликнул Филипп,поражаясь ее тупости, а может, беспечности. — Ты сегодня никуда не пойдешь. Изавтра тоже. Ты поедешь со мной или с охраной в аэропорт и улетишь в Париж.