— А сначала ты был у других? — дрожащим голосом спросилаМаша.

— Я был у тех, кто организовал мой плен и смещение Глебова,— пояснил Иван. — После какого-то очередного боя я оказался на другой стороне.

— Как бы у своих, — уточнила Лада.

— Как бы, — усмехнулся Иван. — Саша нашла пакет и в конечномсчете догадалась, что отставка Глебова будет подкреплена фильмом, вроде бымоим, а на самом деле не моим, и предупредила его. Я был абсолютно уверен, чтовы этого не сможете, девчонки. Это очень трудно… Я не знал, что за моей дачейследят, даже не предполагал, иначе не стал бы писать никаких записок.

— А кто был на даче? — спросила Александра.

— О кассете знал Илья, — хмуро сказал Иван. — Я собиралсядать ее в эфир и сказал ему…

— Общественно-политический продюсер? — ахнула Лада.

— Очевидно, он немедленно сообщил… кому надо, и ее сталиискать, чтобы она не всплыла. Думали, что она у Маши или в моей машине… Вызнаете, Маше даже угрожали. А я ее у тебя в пакете забыл, представляешь?

— Ну и что? — спросила Александра. — Дальше-то что? Это всевысшие эшелоны власти, а нам угрожают вполне конкретные бандюги.

— Глебова в отставку выперли, но с меньшими потерями, чеммогли бы. Сашка будет мешать до тех пор, пока есть опасность, что она сдаст всюисторию с подложным фильмом в прессу, пусть даже никаких доказательств у неенет. Все равно это вызовет новый виток разбирательств, а они никому не нужны. Ямешаю потому, что меня должны были полгода назад похоронить, я же приперся вМоскву. А без моих похорон, — Иван улыбнулся Маше, — затея вообще теряет всякийсмысл.

— Ну-ну, — поторопила Александра, — что теперь делать? Кудакидаться?

— Тебя Филипп должен увезти и спрятать, — сказал Иван. — Ясвяжусь с нужными людьми и пообещаю не вылезать ни с какими заявлениями в обменна жизнь. Пригрожу: если меня в один прекрасный день пристрелят, из-за границыпридут мои бумаги, и тогда мало никому не покажется. Для начала я назначил назавтра пресс-конференцию у Лешки Бенедиктова на «Эхо Москвы», и мне уже поповоду нее звонили… Так вот, завтра я нашумлю, обрадую народ возвращением, апотом лягу на дно.

— Надолго? — спросила Лада, задумчиво его изучая.

— Думаю, что навсегда, — сказал он, скривившись. — Я ни начто больше не годен…

— А зачем мне щеку резали? — поинтересовалась, ни к комуконкретно не обращаясь, Александра. — Чтобы я умерла от потери крови?

— Не знаю, — сказал Иван, и Александре показалось, что онврет.

— Ивана здесь пока подстрахует Павлик, — подал голос Филипп.— Ему, конечно, неинтересно в чужие дрязги влезать, но выхода у него нет.

— Он что, тебе обязан? — язвительно спросила Александра, ноФилипп только взглянул на нее и ничего не ответил.

— На этом я хочу поставить точку, — сказал Филипп посленепродолжительного молчания. — Поблагодарим Пречистую Деву за то, что онасохранила всем вам жизни и даже отчасти здоровье. Завтра Алекс и я улетим вПариж и вернемся, когда вся эта история станет… — он поискал слово, —…неактуальной. Если мы все рассчитали правильно, у Ивана не будет проблем сбезопасностью. Соответственно, у Маши тоже. Лада не имеет к этой историинепосредственного отношения, ей вряд ли что-нибудь угрожает.

— Васятка назначения ждет, — сообщила Лада, — так что мытоже, наверное, отбудем.

— Очень хорошо, — кивнул Филипп.

— И все-таки… кто? — с необычной для нее злобой спросилаМаша. — Кто все это затеял? Я хочу…

— Нет, — перебил Филипп, — нет. Это не имеет значения иникак вас не касается. Вы и так чуть не сорвали всю комбинацию. Хватит.

— Почему? — спросила Александра и поднялась, сжимая руки. —Почему мы все должны уезжать, прятаться, ложиться на дно и ждать, что Павликнас подстрахует? В чем мы виноваты? Мы с Ладой ни за что ни про что потерялиработу, меня использовали как дуру, как пешку в играх вокруг этого фильма. Наседва не застрелили на Ванькиной даче. Маню чуть не исполосовали ножом вместе сее пальто, меня лишь случайно не убили, и теперь мы должны… уползти? Затаиться?Мы что, хотели в это влезать? Или сами это затеяли? А Вика Терехина и АндрейПобедоносцев? Они сильнее? Они-то остались при своих! А с фильмом, междупрочим, Андрей меня подставил…

— Это не имеет значения, — сказал Филипп сдержанно. — Еслитебе от этого будет легче, считай, что они победили. Хотя о роли Вики Терехинойя вообще ничего не знаю, а о роли твоего бывшего мужа только догадываюсь.

— Они — никто, Саша, — сказал Иван. — Исполнители.

— Хороши исполнители! — возмутилась Лада. — Андрея вчеразамом генерального назначили. За красивые глаза, что ли?

— Забудьте о них, — приказал Филипп. — Займитесь чем-нибудьполезным. Придумайте, где мы все вместе съедемся летом во время отпуска, иначинайте планировать, сколько вы возьмете платьев. Кажется, именно этимзанимаются порядочные замужние женщины?

Иван засмеялся, а Александра посмотрела на Филиппа спрезрением и жалостью.

— Это в ваших Европах они этим занимаются, — сказала она. —И вообще ты-то как оказался во всем этом, муж мой?

— Я поинтересовался, где моей жене прострелили рюкзак, —помолчав, непонятно объяснил он. — И зачем. И получил ответы на большинствовопросов. Вот только про пакет ничего не знал.

— Значит, все… — сказала Лада задумчиво. — Сушите весла.Будем продолжать нормальную жизнь и зализывать раны.

— Да, — сказал Филипп, — до поры до времени. Так говорят,Алекс?

— А что потом? — спросила Александра.

— А потом… я скажу — что, — невозмутимо ответил он. — Всеясно или еще есть вопросы?

К машине — ярко-алой щегольской «Хонде» — вышли пятеро.Среди них и она.

Не слишком удобно — ее то и дело закрывали чужие спины. Нопопробовать стоило, потому что высокий мужик в распахнутой новенькой курткебыл, как он узнал накануне, какой-то бывший политзаключенный или военнопленный,и убийство девахи расценили бы как попытку покушения на него, этого высожара.Ну, промазал снайпер!.. Он улыбнулся.

Он даже вспомнил — раньше тот мужик вел программу по первомуканалу. Она ему нравилась.

Сейчас он пристрелит девку, и все подумают, что стреляли втелевизионщика. Кому нужна эта дуреха!

Все проверено и просчитано. Не с первого выстрела, так совторого, но он ее уложит. И позвонит, и доложит, что дело сделано. Надоело заней таскаться: то в больнице лежала — интересно, кто это ее порезал? — то зазабором в санатории сидела, оттуда уходить — хуже не придумаешь.