Завидя меня, он вскочил:

– Все нормально?

– Просто тяжелый вечер. Не возражаешь, если я посижу тут немного с тобой? – Я протянула ему тарелку. – Вот, печенье испекла.

Он изучил мое лицо, явно не понимая, что я затеяла. Увидев, что я говорю искренне – а вечер правда выдался нелегким, – Чейз кивнул.

– Конечно.

Сначала разговор тянулся очень медленно, потому что мы оба не знали, что сказать. Я расспрашивала его о работе, а он о моих перспективах. Я весьма туманно отвечала, что обдумываю разные варианты, но в конце концов подняла-таки тему, ради которой все затевалось. Повисла пауза, и я глубоко вдохнула и шумно выдохнула.

– Не знаю, закрыла ли я дверь…

– Сегодня?

Я покачала головой:

– Нет. Когда к нам вломились в квартиру. Ключ висел на длинной красной ленточке, которую я носила на шее. Я уходила последней и должна была запереть дверь, но не помню, заперла ли. Вот почему теперь я трижды проверяю перед уходом.

– Ты была ребенком.

– Я знаю. Да и по соседству ограбили с десяток домов. Кое-где отсутствовали следы взлома, в других местах ломали окна или двери. Наверное, их бы не остановила и закрытая дверь. Они были внутри, когда мы вернулись домой. Полиция сказала, если воры решили влезть куда-то, то они все равно влезут так или иначе. – Я пожала плечами. – Но сегодня я снова силилась вспомнить, закрыла ли тогда дверь. Я проигрывала мысленно события того дня, пытаясь вспомнить.

Чейз обнял меня:

– Что я могу сделать?

– Ничего. Но вот поговорила, и стало лучше, правда.

Он обнял меня сильнее:

– Спускайся в любой момент. Я здесь от заката до рассвета.

Я услышала улыбку в его голосе и повернулась, желая ее увидеть. Я так скучала по его улыбке. На долю секунды я увидела, что его чувства ко мне никуда не делись, просто он похоронил их очень-очень глубоко, я могла уловить лишь отблеск этих чувств прежде, чем они снова ускользнули.

Я решила, что для первого раза достаточно, поэтому заставила себя подняться.

– Пойду спать. Спасибо, что выслушал, Чейз.

– Обращайся.

– Я оставлю тебе тарелку. Раз копам достаются бесплатные пончики, то я решила, что по крайней мере могу угостить своего телохранителя печеньем.

Я пошла домой, а потом обернулась. Было так волнительно поймать его взгляд на своей заднице, что я чуть не забыла, что хотела сказать.

– Почему ты мне не пара, Чейз?

Однажды я выужу из него признание. Но не сегодня.

* * *

Так продолжалось неделю. Я приносила ему что-то вкусное, потом мы еще час или два сидели на каком-то крыльце через дорогу от моего дома. Каждое утро, когда я просыпалась, на пороге моей квартиры стояла пустая тарелка.

Это благоприятно сказалось на моем сне. Я никогда не спала лучше, как сейчас, зная, что кто-то следит за мной, словно ястреб. Я начала думать, что он никогда не признается. Казалось, Чейзу нравилась наша вновь восстановленная дружба. А вот мне нет. Я решила, что стоит надавить побольше.

Ночь была дождливой. Я приготовила кексы и вышла на улицу, чтобы предложить ему ежедневное угощение. Чейз надел ветровку с капюшоном. Чистое безумие сидеть на улице под дождем, но это прекрасная возможность для меня.

Я открыла большой зонт и уселась на мокрые ступеньки, держа над нами зонт.

– Привет.

– Сегодня на улице неуютно.

– Ну, это должно было в конце концов случиться. И так последние несколько недель стояла хорошая погода.

Теплый не по сезону ветер донес до меня запах туалетной воды Чейза и напомнил о ночах, проведенных вместе. Его грудь поблескивала от пота, должно быть с потом выступила и туалетная вода, которой он побрызгался утром. Я хотела наклониться и вдохнуть. Но не могла. Это невыносимо.

Я теряла терпение, поэтому приглашение прозвучало иначе, чем я планировала.

– Пошли внутрь! – выпалила я. – Не нужно сидеть тут всю ночь.

Такое впечатление, что Чейз не ожидал услышать подобного. Он уставился на меня. Неужели он совсем слепой? Неужели он думает, что мы так и будем сидеть по ночам напротив дома, а я буду приносить ему выпечку?

Он не ответил, и я повторила:

– Пошли внутрь. Это глупо. Идет дождь, а у меня в паре шагов отсюда сухая квартира. Можешь сторожить на диване всю ночь, если хочешь. Просто пошли внутрь.

Милое приветливое выражение, которое я ожидала увидеть после наших ночных посиделок, сменилось каменным равнодушным лицом, с которым он меня бросал. Я знала, что будет дальше, но не собиралась больше идти у него на поводу.

– Не думаю, что это хорошая идея, Риз.

Я встала.

– А я думаю.

– У нас сейчас отличные отношения. Не хочу, чтобы у тебя были какие-то ложные представления.

Он сам-то верит в эту фигню?

– Отличные отношения? А кто мы друг другу, Чейз? Скажи мне.

Его челюсть напряглась.

– Друзья.

Я видела, что он снова закрывается, но мне было плевать. Моим эмоциям нужен был выход. К несчастью, они обрушатся сегодня на Чейза.

– А я не хочу, чтобы мы были друзьями! – закричала я. – Мы никогда не были друзьями.

Я не собиралась ставить ему никаких ультиматумов сегодня, но все к тому шло.

Час пробил.

– Я не могу тебе дать большего, Риз. Я уже говорил.

– Можешь. Вот только твои слова и поступки противоречат друг другу, а меня всегда учили верить тому, как люди себя ведут, а не тому, что они говорят.

Чейз провел рукой по мокрым волосам.

– Ты хочешь от меня то, чего я тебе дать не могу.

– Я хочу тебя. Вот и все. Я не хочу, чтобы кто-то охранял меня, сидя под окнами, и был при этом моим другом. Я хочу, чтобы кто-то был со мной.

– Я не могу.

– Не можешь или не будешь?

– А какая разница? Результат-то один.

– То есть тебе хочется именно этого? Будешь сидеть тут ночь за ночью? А что произойдет, когда я начну приводить домой парней, чтобы потрахаться?! – Я видела, как внутри него закипает гнев, но решила, что, может, так удастся пробить броню. – Что тогда будет? Вы пожмете друг другу руки, и ты спросишь его, сколько времени ему понадобится, чтобы мог сделать перерыв и оставить пост?!

– Перестань, Риз!

Я была расстроена, что не могу достучаться до Чейза.

– Знаешь что? Я перестану. Поскольку с меня хватит. Ты меня не хочешь. Отлично. Только не говори, что я тебя не предупреждала. Можешь торчать тут и дальше, а я начну приводить парней на ночь. – Я наклонилась и нанесла последний удар. – И оставлю окно открытым, чтобы ты слушал.