Бог ее не оживил.

Лорел поцеловала щеку девочки и протянула пальцы к ее векам.Рука замерла возле незрячих глаз.

«Я видела через глаза мистера Туми… Все было таким прекраснымвокруг… даже мертвые вещи. Как чудесно было видеть».

– Да, – сказала Лорел. – С тем я и буду жить.

Она оставила глаза Дайны открытыми.

«Гордость Америки», рейс № 29, летел на запад сквозь дни иночи, из света в темноту, снова из темноты к свету, словно пересекая великийпарад опускающихся и поднимающихся туч. Каждый цикл становился чуть корочепредыдущего.

Спустя три часа с небольшим полета облака под ними исчезли,причем как раз над тем местом, где они находились, когда летели на восток.Брайан готов был поспорить, что весь облачный массив едва ли сдвинулся за всеэто время хотя бы на один фут. Теперь под ними расстилались Великие Равниныцвета охры.

– А здесь ни следа их не видно, – заметил Руди Варвик.Пояснять, кого он имел в виду, не было смысла.

– Не видно, – согласился Боб Дженкинс. – Похоже, что мы ихперегнали либо в пространстве, либо во времени.

– Или и в том и в другом, – добавил Альберт.

– Верно – и в том и в другом.

Оказалось, они были не правы. Когда рейс № 29 полетел надСкалистыми Горами, они заметили сеточку черных линий внизу, тонких, как нити, стакой высоты. Линии вздымались на кручи и спускались с них и создавалиопределенные узоры-кружева на серо-голубоватом ковре лесов. Ник стоял упередней двери и наблюдал в смотровое окошко. Оно обладало увеличительнымсвойством, и Ник обнаружил, что видит все гораздо лучше, чем ему того хотелосьбы. Пока он смотрел, две черные линии разделились и опоясали вершину горы соснежной шапкой, встретившись на противоположной стороне и разбежавшись в разныестороны. Позади них вся вершина горы обрушилась на саму себя, образовав подобиекратера вулкана.

– Милостивый Боже, – пробормотал Ник и утер лоб дрожащейладонью. Когда они полетели над западными склонами в сторону Юты, снова началотемнеть. Оранжево-красные лучи заходящего солнца озаряли фрагментарный адскийландшафт. Никто не смог долго выдержать подобного зрелища: один за другим онипоследовали примеру Бетани и закрыли солнечные фильтры на иллюминаторах. Никневерной походкой направился в салон и сел в кресло, положив лоб на ладонь.Спустя мгновение повернулся к Лорел, и та молча обняла его.

Брайан был вынужден смотреть на происходящее внизу.Солнцезащитных заслонок в кабине пилота не было.

Западный Колорадо и восточный Юта провалились большимиблоками, один за другим, как раз под ним и впереди него. Долины и горы, леса иозера прекращали свое существование по мере того, как лангольеры отсекали их отмертвой ткани прошлого, отсекали и обрушивали в темные, бесконечные пропастивечности. Ни звука не доносилось сюда снизу, и от этого картина казалась ещеужасней. Под ними беззвучно исчезала страна.

Потом опустилась ночь, словно свершился акт милосердия, инекоторое время он смог смотреть на звезды. Он цеплялся за них взглядом, как заединственно реальную вещь, оставшуюся в этом ужасающем мире. Орион – охотник,Пегас – большая мерцающая лошадь в полуночи, Кассиопея – в своем звездномкресле.

Спустя полчаса солнце снова взошло, и Брайан почувствовал,как его здравый рассудок начинает колебаться, подвигаясь к своей собственнойбездне. Мир внизу пропал полностью и окончательно. Синева неба стала куполомнад циклопическим океаном глубочайшей и чистейшей черноты.

Мир был вырван из-под рейса № 29.

Идея Бетани тоже приходила в голову Брайану. Если наступитнаихудший вариант, он мог бы спикировать и врезать 767-й в скалу, оборвав всераз и навсегда в одно мгновение. Но не стало больше скалы, в которую можно былобы врезаться.

Не было просто земли, в которую он мог врезаться.

«Что же будет с нами, если мы не найдем разрыва?» – подумалон. – «Что случится, когда иссякнет топливо? Не говори мне, что мы разобьемся,поскольку не обо что разбиваться. Мы просто, видимо, будем падать, падать… ипадать. Как долго? Как далеко? Как долго можно падать в ничто?»

Не думай об этом.

Но как такое получилось? Не думать было невозможно.

Он сознательно углубился в лист с расчетами, вписывалданные, сверяясь с показателями приборов, пока вновь свет на небе не началмеркнуть. По его данным получалось, что время от восхода до заката теперьсоставило примерно двадцать восемь минут.

Брайан включил интерком.

– Ник, не можешь ли зайти в кабину?

Он появился менее чем через тридцать секунд.

– Там у всех светозащитные заслонки опущены? – спросилБрайан, едва Ник открыл дверь.

– Представь себе, да.

– Очень разумно с их стороны. Я бы и тебя просил незаглядывать в окно, если можно. Посмотри туда через несколько минут илиподольше протяни. Картина, я тебе скажу… не очень приятная.

– Все исчезло?

– Да. Абсолютно все.

– Заодно и девочка Дайна ушла. Лорел была с ней в последниеминуты. Держится она хорошо, молодцом. Ей эта девчушка полюбилась. Да и мнетоже.

Брайан кивнул. Рана ребенка была из тех, что требовалаэкстренной квалифицированной помощи, – да и то шансы были ничтожны. Сердцесжалось в груди. Ему тоже нравилась эта маленькая девочка, и он поверил в то,что говорила Лорел: благодаря слепой девочке они каким-то образом продолжалисвое существование. Она что-то сотворила с Крэгом Туми, использовала его, иБрайан подумал, что сам Туми отнюдь не возражал, чтобы его так использовали.Если ее смерть была предзнаменованием, то очень скверным.

– Не дожила до своей операции, – сказал он.

– Не дожила…

– Как там Лорел держится? О'кей?

– Более или менее.

– Она тебе нравится, верно?

– Да, – просто ответил Ник. – У меня есть друзья, которыеподняли бы меня на смех, но она мне в самом деле нравится. Немножко этакогомечтательного тумана в глазах, но у нее есть стержень.

Брайан кивнул.

– Ну что ж, если вернемся, я желаю тебе всяческой удачи.

– Спасибо. – Ник сел в кресло помощника пилота. – А я,знаешь, думал над тем вопросом, что ты мне задал тут. Насчет того, что ясделаю, когда… вернее – если мы выкарабкаемся из этой бредятины… Помимо тогочто приглашу прелестную Лорел на ужин… видимо, плюну на эту охоту за мистеромО'Бэнионом. Ты понимаешь, он ведь мало чем отличается от нашего друга Туми.