Что жатву ждёт на воле,

Для косарей – раздолье

Средь сонных ручейков.

Устал я видеть слёзы

И слышать смех людей;

Ждут в будущем угрозы

Работников полей:

Устал от дней я сходных,

Бутонов роз бесплодных,

Страстей и грёз холодных,

Мне только сон милей.

Здесь жизнь – соседка смерти,

Зато от всех вдали

Волна и влажный ветер

Качают корабли;

Те ходят по теченью,

Не зная назначенья;

А здесь ни дуновенья,

И рощи не цвели;

Ни с вереском лощины,

Ни лозы и ни сад,

Лишь мак[174] и Прозерпины

Зелёный виноград.

Здесь мертвенные травы,

Не шелестят дубравы,

Здесь жмёт она отраву

Для мёртвых: стар ли, млад.

Без имени и счёта

Среди бесплодных нив

Их до зари дремота

Объяла, наклонив.

И тенью опоздавшей,

Ад или Рай не знавшей,

Они все утром, вставши,

Пошли, туман пронзив.

Хоть был он всех сильнее,

Со смертью здесь в ладу,

На Небесах не рея,

Не мучаясь в Аду;

Хоть был он роз прекрасней,

Его краса угаснет,

Он будет всё бесстрастней —

Здесь страсть подобна льду.

У портика царица,

Бледна, в венке с листвой,

Собрать всех смертных тщится

Бессмертною рукой;

И губы её слаще,

Чем у Любви манящей,

Для той толпы спешащей

К ней вечною тропой.

Здесь ждёт она уныло

Рождённых от отцов,

Земную мать забыла[175],

Жизнь зёрен и плодов[176].

И ласточка с весною

Туда летит порою,

Где лето петь – пустое,

И презрен мир цветов.

Здесь те, чья страсть бессильна,

Чьи немощны крыла,

Века из тьмы могильной,

Былые жертвы зла;

Тень грёз поры минувшей,

Бутон в снегу заснувший,

Багряный лист вспорхнувший,

Ручьи, как из стекла.

Мы в радость иль несчастье

Не верим много лет,

Года не в нашей власти:

Что ныне – завтра нет.

Любовь слаба, капризна,

Печалиться полжизни,

И на своей же тризне

Ждёт снова свой рассвет.

Пусть к жизни есть влеченье,

И страх свободы дан:

Мы все ж благодаренье

Поём богам пеан,

Чтоб жизнь не длилась вечно,

Не встал мертвец беспечно,

И реки бесконечно

Неслись бы в океан.

Здесь нет светил восхода,

Не вспыхнет свет никак,

И здесь не плещут воды,

И гаснет звук и зрак:

И нет листвы сезонной,

И жизни нет подённой,

Лишь вечный сон исконный,

Где вечной ночи мрак.

Мэй Джанет

(бретонская баллада)

«Встань же, ты, встань же, Мэй Джанет,

Иди со мной на войну».

К себе её притянул он,

Она глядит на волну.

«Ты с белым – красное сеешь,

И с красным – белое жнёшь,

Но всё ж мою дочь ты только

На брачном ложе найдёшь.

Червонец взойдёт на поле,

Пшеница среди морей,

Плод алый на алых розах

Скорее, чем плод твой в ней».

А он в ответ: «По земле я,

Морем её уведу,

Похищу путём измены,

И милости я не жду».

Отец её вдруг хватает,

Платье на дочери рвёт,

Тело обвил сорочкой

И бросил в пучину вод.

Спас капитан её сразу,

Лодку спустив на волну;

«Встань же, ты, встань же, Мэй Джанет,

Иди со мной на войну».

Вот в первый город приплыли,

Был там невесты чертог;

Её в шелка нарядил он,

А стан янтарём облёк.

Вот в город второй приплыли,

Где шаферы пьют до дна;

Её в серебро одел он,

Павой смотрелась она.

Вот в третий город приплыли,

Подружки в злате идут;

В пурпур её нарядил он,

Какое богатство тут.

В последний город приплыли,

Наряд её бел и ал,

Зелёные флаги сбоку,

Вверху флаг златой сверкал.

Клеопатра[177]

Её уста благоухают

Лозой, где птицы средь ветвей.

Змея и скарабей[178] венчают

Ей лоб прекрасный меж бровей

И дивных глаз, что всех влюбляют.

На подбородок, шею, щёки

Пал отблеск локонов густых.

Не разобьёт ли нам жестоко

Она сердца, рассыпав их

Вот так, меж пальцев, волей рока?

Как сыплет жемчуг свой небрежно

Сквозь пальцы длинные сейчас,

Что словно перлы белоснежны,

В прожилках синих; их атлас

Подобен росам ночи нежной.

Эрот как будто сквозь преграду

Её закрытых век метал

Змеи иль голубицы[179] взгляды.

И будто рот её впитал

Всю страсть, её души отраду.

Зачем ей жемчуг столь красивый,

Добытый в глубине морской,

На дне Индийского залива,

Зачем любовники, рекой

К царице льнущие ревниво.

Смотри, блестящей острой тенью,

Дрожа у горла и кружась,

К ней речкой, сквозь волос кипенье,

Змея с достоинством вилась,

Укус чей всё предаст забвенью.

И сквозь чешуйки-крылья, властно,

Сквозь иероглиф золотой,

Как пульс любви в них, сильный, страстный,

Она жжёт дивной красотой

Сквозь кольца аспида всечасно.

Под кожей век её усталых

Любовь, события и трон;

И годы засух небывалых;

Сезонов тяжкий перезвон

Звучит