Жнёт смерть в молчанье,

Дабы владеть.

Хоть жизнь, колыша,

Рвёт с балок крышу,

Смех тихий слыша,

Ценю, скорей,

Его я боле

Сокровищ, воли,

Восторгов, боли,

И жизни всей;

Ведь сменит горе

Веселье вскоре;

То гимны в хоре,

То песнь милей;

Живи, как птица;

Зачем стремится

В свою гробницу

В земле – под ней.

Камея

Резной, покрытый кровью бог Желанья,

Стоящий на основе золотой

Среди людей – старик ли, молодой;

Он дарит Боль, весь в огненном сиянье,

И Наслажденье, полное терзанья.

Здесь тянется костлявою рукой

Он к ненасытной Алчности людской,

И, необутый, месит грязь в молчанье.

Грехи, переживанья и печаль

У Ненависти грудь сосут влюблённо,

Пока укус не виден на соске,

Где губ шлепки, как хлопы крыльев вдаль.

Смерть за решёткой смотрит притуплённо —

Начертано «Сомненье» на замке.

В стиле рококо

Смех, слёзы на прощанье,

Лобзанье, рук тепло;

Лишь раз, без обещанья,

Чтоб ни произошло.

Забудем путь разлада

И эту грусть разлук;

Не обесцень усладу

От алых ягод мук.

Мы пару разделили:

Что сделают со мной

От злости боги, или

Из-за любви – с тобой?

Забудь о зимней стыни,

Грезь, ведь апрель так мил,

Забудь, что помню ныне,

Грезь то, что я забыл.

У спящей страсти время

Лобзаньем вздох крадёт;

Зачем нам плачей бремя,

Хоть страсть, уснув, умрёт?

Её нам пить – отрада,

Но кончили мы вдруг,

Чтоб выпить всхлип услады

И пульс сердечных мук.

Грезь, что уста мгновенно

Желаньем вспыхнут вновь;

Скажи – душа нетленна,

А боги есть любовь,

Чтоб скорби таял иней,

Март к сентябрю приплыл;

Не так, как помнишь ныне,

Не так, как я забыл.

Из тайных мест нам пели,

Что страсть слаба от грёз;

На пылких лицах зрели

Мы смутность хладных слёз;

Богатство винограда

Давить мы встали в круг,

Кипит у ног услады,

Алея, сусло мук.

Вернут воспоминанья,

И время нам вернёт

Влюблённых первых званья,

Звучанье первых од;

Средь зимних роз-глоксиний

Июньский лёд застыл,

День, что ты помнишь ныне,

День, что я позабыл.

Змеиный шип, шуршанье

Таит небесный грот;

Скорбь варварских лобзаний,

Восторг, чей стонет рот.

Пульс бьётся без преграды,

Где в тайной вене – звук

Текущей для услады

Пурпурной крови мук.

Любовь ради измены,

Предательство и плач;

Сезонов новых стены,

Года, что сжёг палач;

Джульетта, рушь твердыни

Мужских причуд и сил,

Не помнишь страсть ты ныне,

Но год – не позабыл.

Жизнь бьёт любовь в полёте,

А время – корни жжёт;

Средь мёртвых вы умрёте:

Сноп сжатый, вялый плод —

Страсть нашу без пощады

В три дня свалил недуг;

И ранний лист услады,

И поздний цветик мук.

Заставит пламя виться

На пепле ветерок,

Вскинь мягкие ресницы,

Пришёл рыданью срок.

Смочи слезой, святыней,

Любви чуть тлевший пыл:

Одно ты помнишь ныне,

А десять – ум забыл.

Перед зеркалом

(стихи, написанные рядом с картиной)[150]

Посвящены Дж. Э. М. Уистлеру

I

Средь красных роз у белой —

Не бледный цвет;

Подснежник сник несмелый,

Пощады нет:

Восточный ветер веет,

Он, девственный, хиреет,

Лишь розы лик светлеет – её расцвет.

Любовь! здесь есть печали,

Восторгов след,

Что скрыты под вуалью

От всех сует?

Так радость дар иль горе

У белых роз во взоре,

Чья жизнь кратка в уборе, любовь чья – свет?

Сковал буран снежинки —

Уколят вслед,

В саду одни лишь льдинки —

Цветам во вред,

Давно исчезло лето,

Закончились банкеты,

О тёплый ветер, где ты? ночь – дню запрет.

II

«Придите, снег и ветер,

И вышний гром,

Смотрю, мой волос светел

В стекле моём.

Печалит и возносит

В душе та роза, просит

Она любовь, что носит под лепестком.

Кто, где её лобзали? —

Всё было сном.

Сестра, ты ль призрак в дали,

Бела кругом,

Иль призрак – я, мятежный?

Моя рука, и нежный

Лик розы белоснежной, в снегу, ничком».

«Найдёшь ли ты услады,

Иль боли ком,

Страсть тусклую иль клады

В году ином?

Луч солнца иль ненастье,

Веселье иль напасти,

Лишь роза знает счастье, – прекрасна днём».

III

От счастья не краснела,

Восторг пройдёт;

От грусти не слабела,

Что горя гнёт!

Но в зеркале блестящем

Узрела уходящим

Былое всё, и спящим – всей жизни мёд.

Горят цветов фантомы,

Летят с высот,

Часы, полны истомой,

Стремят полёт;

Аморфное свеченье,

Холодное теченье,

Молчащих снов мученье, чей вздох поёт.

Упав, она всё пела

Без сна и вот

Страсть прежнюю узрела,

Что бриз несёт.

И страсть, и страх, стихая,

Стремятся вниз, как стая, —

И слышат, как мужская слеза течёт.

Эротия

Мила ты, испугавшись, и мила,

Лишь страх к ногам Эрота принесла;

Не будет ли так сладок вздох печали

На тех губах, что смерть в уста лобзали?

Свободной став, уход свой