– Я нарушила Кодекс, – тихо сказала она. – Целовалась с нумератом, хотя отношения между командиром и подчинённым ему легионером строго запрещены. Но я ни капли не жалею.

Таксисту хватило одной фразы. Уж слишком много личного в неё вложила Асель. Ссохшаяся рука исчезла в окошке. Автобус продолжал движение.

За спиной послышался шёпот и хихиканье напыщенной блондинки. К кому она обращалась, Асель не поняла. Скорее всего, к Славику.

– Смотрю, на правила-то четвёртый легион плюёт с большой высоты? Надо бы перевести остальным ребятам, что она сказала. Пусть за девчонку порадуются. Точнее, посочувствуют её глупости. Целовались они, надо же. Ещё и заявила об этом чуть ли не в громкоговоритель. Да им просто повезло, что их метки были закрыты, и о поцелуе никто из координаторов не узнал. Иначе – мгновенное обнуление. И его, и её. Хотя, – барышня томно закатила глаза, – была бы я помладше, я бы тоже с ним поцеловалась. Люблю дерзких и неправильных мальчишек.

Она смачно хмыкнула, пробормотала что-то на английском, после чего послышался удивлённый возглас. Перевод пошёл дальше – на французский и немецкий, китайский и японский.

Пока весь автобус не узнал, что за правду сказала Асель.

У неё горели уши. Может, не надо было так откровенничать? Нет, всё верно. Всё правильно. Она поступила, как поступила. И жалеть о содеянном не будет. Асель держалась изо всех сил, чтобы не обернуться на легионеров и не начать оправдываться перед ними. Нет-нет, ни за что.

Шушуканье за спиной усиливалось и не прекращалось до тех пор, пока его не оборвала восхищённая фраза Славика:

– Да чёрт с ним, с Кодексом. Смелая девчонка. Нумерату повезло.

Асель обмерла от изумления: неужели это про неё?

Воскресенье, 11-е апреля, 14.10

Осталось ещё десять минут посидеть в укрытии. Соседний подъезд надёжно спрятал Арсения от проскочившей мимо толпы гончих. Тимошин взял взвод ищеек на себя и погнал дальше, на окраину города. Только бы он не попался. Только бы не попался…

Никто, кроме нумерата, не смог бы создать такой многоходовый план и продумать его до мельчайших подробностей. Роль Арсения в этой шахматной партии его устраивала. С ней он справится на пять с плюсом – никаких сомнений. Даже серая мышь не стала спорить с этим фактом. А серой мыши в исполнении Вики он поверил бы, как никому другому, – умная девчонка, хоть и языкастая до безобразия.

Арсений частенько представлял её без очков и размышлял о том, что если Вику подстричь и переодеть, то она будет вполне ничего. Как Золушка в эфире телепередачи «До и после». Интересно, понимает ли Вика, что сама сделала из себя чучело? Она ведь искренне считает, что, если выглядит не так, как все, то она – свободная личность. Свобода ведь не в этом заключается. Несчастная серенькая мышка. Её серость угнетает её же саму. А она упорно продолжает быть серой.

Арсений мог бы ей помочь, но она ведь на него даже не взглянет – ей ли опускаться до спортсменов и любителей компьютерных игр? Ей учёного какого-нибудь подавай или выпускника Сорбонны. А Арсений умом не вышел для таких всезнаек, как Вика. Была бы она поприветливее с людьми, стала бы президентом. Любой страны. С её-то мозгами и начитанностью. Но не станет. Никогда. Слишком озлобилась она на людей.

Так и помрёт в своей унылой комнатушке с книгой под мышкой. И с мыслями о том, что она всех умнее и свободна от стереотипов, а остальные – помешанные на шмотках и сериалах идиоты, в то время как она читала Шопенгауэра. Только ей сказать об этом будет некому.

Арсений пару раз подумывал о том, чтобы поговорить с Викой, подружиться. Но она же, не разобравшись, обрушит на его голову нескончаемый словесный поток и будет считать себя победительницей безмозглых парней. Амазонка чёртова.

Если честно, Арсений её побаивался. Скажет, как отрежет. Слова её – плевки в душу. Ядовитый скорпион. А помочь бы ей всё-таки хотелось, только такие, как она, помощи не принимают. Для них помощь приравнена к поражению. Доверяет Вика лишь своему закадычному другу Тимошину, а тот на её серость плевать хотел, у него теперь Асель есть. А Вика, выходит, совсем одна осталась.

До этого апреля Арсений и минуты не раздумывал прежде, чем к девчонке подойти, а тут уже неделю размышляет и всё никак не решается. Трус несчастный. Из-за постоянных уколов Вики в адрес его интеллектуальных способностей и сам начал сомневаться, уж не глуп ли он. Даже пару раз пытался незаметно почитать книгу, что нашёл у Тимошина в квартире, – «Фауст» Гёте. Ничего не понял и от того ещё сильнее засомневался в собственной умственной состоятельности. Там такая смысловая кодировка, что не разобраться.

Вот бы применить на Вике Длань правды и узнать, что скрывает её умная голова. Может, там и насчёт Арсения мыслишки найдутся? А почему бы и нет, собственно?

В раздумьях десять минут пролетели стремительно, даже сам не заметил.

Арсений высунулся из подъезда – гончих не видно, убежали вслед за Тимошиным. Отлично. Всё по плану. Арсений вышел на улицу и быстрым шагом направился в подъезд Дениса. Поднялся на нужный этаж и открыл дверь ключом.

На шум хлопнувшей двери в прихожую примчался двойник Тимошина и удивлённо уставился на гостя. В маленьких поросячьих глазках застыли недоумение и опасение.

– А вы зачем вернулись?

Арсений недобро ему улыбнулся.

– Да вот вспомнил, что не успел в твоём жёстком диске покопаться. Ты же компьютер, как-никак. Расчленить бы тебя надо. Да не бойся, ты же синтетический. Чего тебе бояться-то?

Слова Арсения вызвали смятение на лице толстяка. Он часто-часто заморгал (как бы не перегрелся) и пустился наутёк. Арсений догнал его в гостиной и схватил сзади за ворот отглаженной рубашки.

– Ты шуток не понимаешь, что ли, синтетика? Не трусь, я только металлические компьютеры расчленяю, а не синтетические. В этом я консервативен, старик. Вообще-то поговорить с тобой пришёл, выяснить, где ваш сервер, а ты мне расскажешь, понял?

– Конечно, спрашивайте, – задёргал головой синтетический. – Я ведь вам и так помогаю, вы же знаете.

– Ладно, присядь тогда. – Арсений швырнул парня в кресло. От такого неожиданного давления и веса оно со скрипом сдвинулось с места. – Давай, выкладывай всё по порядку.

– А что именно? – обхватив пальцами подлокотники, уточнил толстяк.

– Всё, что помнишь. С самого первого дня своего… э-э-э… рождения. Или года выпуска, если быть точнее.

Толстяк нервно сглотнул.

– Нас выпускают на заводе по производству…

– Это я помню, – перебил Арсений. – Где этот завод? В какой стране, в каком городе?

– Я не знаю. Нас вывозят оттуда в коробках, доставляют до места назначения, где мы получаем директиву, как действовать дальше и в чей дом отправляться на замену.