Денис опять моргнул. Плёнка пропала совсем, пространство обрело чёткость.

– Ты шустрый оказался, – польстил хирург, светя крохотным фонариком то в один, то в другой глаз Дениса. – Гончие с ног сбились за тобой бегать. Отличнейшие данные у тебя… эм… нумерат. От-лич-ней-ши-е. И физические, и… эм… когнитивные.

Денис хотел что-то сказать, но во рту пересохло, и язык будто потрескался.

– Скоро придёшь в норму. – Хирург оттянул нижнее веко Дениса, внимательно изучая его правый глаз. Потом принялся за левый. – Мне пришлось промыть тебе лицо. Гончие перестарались с баллончиком. Ты их порядком разозлил, слишком быстро бегаешь. Поэтому не удивляйся, что одежда мокрая. Как только тебя доставили, я не стал церемониться и терять время, поэтому просто полил тебя… эм… холодной водой из шланга. Извини.

– Кто вы? – прохрипел Денис, не узнав собственного голоса.

Ощущение такое, будто в горло кто-то засыпал песка, – воспалилось, как при ангине.

– Я… эм… помощник профессора Сампи, – охотно сообщил хирург. – Чего теперь скрывать, верно? Ты ведь отсюда не выйдешь и никому не расскажешь. – Он наконец перестал светить Денису в глаза и выпрямился, убрав фонарик в карман светло-голубого больничного халата.

Профессор Сампи – это имя Денис слышал впервые. Зато слово «сампи» врезалось в память – греческая буква, означающая «900». Выходит, профессор Сампи – координатор.

Что ж, события развиваются не совсем по тому сценарию, который прописал у себя в голове Денис. Во-первых, попался он в руки координаторов раньше времени. Во-вторых, оставался риск не выдержать допрос, который обещает быть жёстким.

Заторможенность в теле постепенно проходила, мышцы наполнялись силой. Денис медленно повернул голову направо. Ничего хорошего он не увидел – у голой сероватой стены сиротливо стоял рабочий стол с целым арсеналом хирургических инструментов: скальпели, щипцы, зажимы, набор шприцев и даже миниатюрная пила.

Сердце ёкнуло и обмерло.

– Что вам надо? – Потрескавшиеся губы кое-как подчинялись Денису.

Лёгкая улыбка озарила худое лицо хирурга. Блеклые глаза заискрились, как новогодняя иллюминация.

– Скоро придёт профессор и задаст тебе тот же самый вопрос, юноша. Что тебе от нас… эм… понадобилось? Ты систему решил разрушить и… эм… устроить сбой? Зачем?

Денис сглотнул, смачивая сухое горло, и ответил:

– Ничего я не рушил. Кто вам сказал? – потом повернул голову налево.

Взгляд уткнулся в стену, увешанную ровными рядами грамот, благодарственных писем в блестящих рамочках, дипломов. Денис прищурился, чтобы прочитать, кому вручены все эти похвальные листы, но зрение подвело – буквы расплывались, будто их размазали пальцем по бумаге. Жаль, конечно. Стена находилась далековато, а Денис – не сокол, чтобы с такого расстояния прочесть слова, написанные мелким шрифтом.

– Ну и чего ты высматриваешь? – Доктор обхватил подбородок Дениса влажными холодными пальцами, повернул к себе и заглянул в глаза. – Это мой кабинет, а на стене мои награды в области науки, ясно? – Он убрал руки в карманы халата.

– А профессор?

– А что – профессор? Профессор лишь верховодит, все разработки веду я. Как только Сампи переговорит с тобой, я тут же получу одобрение на изъятие… эм… твоего мозга для изучения. Я всегда так делаю, когда мне интересно. Любопытство – двигатель науки, нумерат.

Фраза хирурга вызвала тошноту. Денис еле сдержался, чтобы желудок не вывернулся наизнанку. Он поёрзал спиной и попробовал выпрямить ноги, но не вышло – крепко привязаны к креслу. Опять попытался пошевелить пальцами – руки, как и прежде, древоподобными плетьми лежали на подлокотниках кресла. Метка на побледневшей коже запястья выделялась ярче обычного, жгла глаза.

– Не дёргайся. Ты уже своё сделал, – с подозрительным добродушием посоветовал хирург. – Вот зачем ты ту девчонку спас? Кто тебя просил? Думаешь, у нас других дел нет, кроме как за тобой подчищать?

Денис застыл, молния прожгла нервные окончания по всему телу. Откуда хирург знает про Асель? Он не может знать! И что он имел в виду под словом «подчищать»?

– Вы вообще про кого говорите? – Денис сощурил один глаз (второй не слушал приказы мозга).

– Про кого, про кого… Про ту девчонку, на которой случайный сбой вышел. Бывает у нас иногда такое. – Хирург коротко вздохнул.

Денис всё ещё не понимал, о ком речь. Но молчал, ожидая пока мужчина в чепчике сам всё расскажет. Тот опять вздохнул и продолжил:

– Так ты что, не можешь вспомнить? У меня такое чувство, парень, что ты каждый день куда-то залезаешь, спасаешь каких-то там девчонок. У тебя взвод спасённых принцесс, что ли?

Денис молчал и сверлил хирурга взглядом. Второй глаз по-прежнему отказывался слушаться. Бровь над ним закаменела и отекла.

А хирурга веселила временная заторможенность пациента. Его распирало поделиться.

– Да я про ту девчонку, что ты у клуба спас. В ней мы заметили сбой, пришлось быстро решать проблему.

– А какая с ней проблема? – прохрипел Денис. – Она просто оказалась не там, где нужно.

Хирург снисходительно уставился на Дениса.

– Зачем тебе мозг, если ты им не пользуешься, математик? Неужели ты не заметил, что та девчонка продолжала помнить четвёртого легионера, хотя должна была забыть его сразу после появления у него нашей метки. Но ведь не вышло. Сбой. Людей, что продолжают помнить новоиспечённых легионеров, немного, но они есть. И они – наша проблема. Та девчонка тоже стала проблемой. Угрозой для системы. И мы её убрали.

– Она осталась жива, – возразил Денис.

– С чего ты взял? – От недоброй усмешки хирурга по нервам пробежала дрожь. – Да-да, ты её спас. Потом убежал. А мы закончили дело. Зачистили. Пара пустяков. Она просто уснула и не проснулась. Прямо в палате реанимации.

Денису на секунду показалось, что воздух накалился, конденсатом осел на его коже и ядовитой ртутью потёк по лицу. Наверное, это был пот. То ли холодный, то ли горячий – не разобрать.

– Вы убили… её? – Хотел спросить громко, с угрозой, а вышло – растерянно и по-детски. Будто до конца ещё не верил, надеялся, что шутку услышал.

Но нет, не шутка.

– Устранили сбой в системе, – лучисто улыбнулся хирург. – Маленький такой, но неприятный. Ты – тоже сбой. Сбой побольше, раз профессор Сампи планирует с тобой поговорить лично.

Денис опять дёрнулся всем телом. Кресло лишь скрипнуло.

– Бесполезно, – констатировал за него хирург.

Связанный, изнурённый и к тому же частично обездвиженный, Денис прекратил попытки освободиться, смирившись с положением пленного пациента хирургического отделения. И его безумного хозяина. Да и всей этой паршивой системы.

Крыса подопытная с неясной дальнейшей судьбой.