Тибо отклонился на одно или два льё в сторону. Он хотел, применив все известные ему подходящие уловки, отделаться от преследователей.

Он перемахнул одним прыжком долину между Пьерфоном и Мон-Гобером, вошел в лес у поля Метар, вышел у Воводрана, от Сансера двигался по воде и за Лонпоном снова ушел в лес.

К несчастью, в верхней части дороги Висельника его ждала свежая свора из двадцати гончих: доезжачий г-на де Монбретона, предупрежденный сеньором де Везом, привел их на помощь.

Собак спустили немедленно: доезжачий заметил, что волк сохраняет дистанцию, и боясь, что зверь уйдет, не стал дожидаться всей охоты.

Тогда началась настоящая борьба между волком-оборотнем и гончими.

Это был безумный бег: несмотря на ловкость и сноровку наездников, лошади с трудом поспевали за собаками.

Погоня неслась через поля, леса и вересковые заросли с быстротой мысли.

Она появлялась и исчезала подобно проблеску молнии в тучах, оставляя за собой облака пыли, звуки рога и крики, которым эхо едва успевало вторить.

Она перелетала через горы, долины, потоки, топи и пропасти, как будто у лошадей и собак выросли крылья, словно у химер или гиппогрифов.

Сеньор Жан присоединился к остальным.

Он мчался впереди своих охотников, следом за гончими; глаза его горели, ноздри раздувались; он подбадривал стаю оглушительными криками и трубил в рог, с яростью вонзая шпоры в бока своего коня, когда тот останавливался перед каким-нибудь препятствием.

Черный волк тоже не замедлял бега.

Хотя на поворотах он с сильным беспокойством слышал

в ста шагах позади себя лай свежей своры, расстояние между погоней и волком не сократилось ни на дюйм.

Тибо полностью сохранил человеческий разум. Он продолжал бежать, чувствуя, что выдержит это испытание; ему казалось, что он не может умереть, не отомстив за все вынесенное им и не узнав обещанных радостей, прежде чем — это было главным, и в решающую минуту его мысль беспрестанно к этому возвращалась, — прежде чем он завоюет любовь Аньелетты.

Иногда его охватывал страх, иногда — гнев.

Ему хотелось повернуться лицом к этой ревущей стае и, позабыв о своем новом теле, разогнать ее ударами палки и камнями.

Минуту спустя, наполовину обезумевший от ярости, оглушенный похоронным звоном, которым отдавался лай в его ушах, он уносился стремительнее бегущего оленя, быстрее летящего орла.

Но его усилия были напрасными.

Он бежал, несся, почти летел, но похоронные звуки не отставали ни на шаг, не отдалялись ни на миг, или, отстав на мгновение, приближались еще более грозными и устрашающими.

Тем не менее инстинкт самосохранения не покидал его, силы его не убывали.

Но он чувствовал, что, если, на свою беду, наткнется на свежую свору, его силы вскоре могут иссякнуть.

Тибо решил попробовать оторваться от собак и вернуться в хорошо знакомые ему места, где он мог бы, воспользовавшись своим знанием леса, уйти от гончих.

На этот раз он поднялся до Пюизе, пробежал краем Вивье, вернулся в Компьенский лес, сделал петлю через лес Ларг, в Аттиши перебрался через Эну и по Аржанской котловине снова достиг леса Виллер-Котре.

Он надеялся таким образом разрушить стратегию сеньора Жана.

Очутившись в привычных местах, Тибо вздохнул свободнее.

Он был на берегу Урка между Норруа и Труенном, в том месте, где река течет между двух рядов скал; взбежав на острый утес, нависший над потоком, Тибо решительно бросился в воду, вплавь добрался до расщелины в нижней части скалы, с которой только что прыгнул; затем он спрятался в глубине пещеры, чуть ниже обычного уровня воды, и стал ждать.

Свора отстала от него примерно на льё.

Но прошло не больше десяти минут — и собаки ураганом взлетели на гребень скалы.

Те, что прибежали первыми, опьяненные бегом, не увидели пропасти или надеялись перепрыгнуть ее вслед за тем, кого преследовали — и брызги от падения собачьих тел в воду долетели до Тибо, забившегося в глубь пещеры.

Собаки оказались менее удачливыми и не такими сильными, как он, и не смогли сопротивляться течению. После бесплодных усилий они исчезли, унесенные рекой, так и не заметив убежища волка-оборотня.

Тибо слышал у себя над головой топот коней, лай остатков своры, крики охотников и проклятия сеньора Жана, чей голос перекрывал все остальные голоса.

Наконец, когда течение унесло последнюю собаку, упавшую в воду, Тибо, вследствие того что река в этом месте делала поворот, увидел, как охотники спускаются вниз по течению.

Не сомневаясь в том, что сеньор Жан, скакавший во главе охоты, вернется назад, волк не стал его дожидаться и покинул пещеру.

То вплавь, то ловко прыгая по камням, то вброд он поднялся по Урку до зарослей Крена.

Оттуда он, точно зная, что намного опережает своих врагов, решил добраться до деревни: среди домов его никто не станет искать.

Он подумал о Пресьямоне.

Эту деревню он знал лучше всего.

К тому же он будет рядом с Аньелеттой.

Ему казалось, что это придаст ему сил и принесет удачу, что кроткая и целомудренная девушка сможет влиять на его судьбу.

Тибо направился к Пресьямону.

Было шесть часов вечера.

Охота продолжалась больше пятнадцати часов.

Волк, собаки и охотники проделали не меньше пятидесяти льё.

Когда черный волк, сделав крюк через Манере и Уаньи, выбежал на опушку Амского леса, солнце уже склонялось к горизонту и окрашивало вереск в ослепительный пурпурный цвет; ветерок, ласкавший мелкие белые и розовые цветочки, был напоен их ароматом; сверчок запел среди мха, и жаворонок, взмывая в небо, приветствовал приход ночи, как двенадцать часов назад встречал день.

Безмятежность природы странным образом подействовала на Тибо.

Его удивляло, что она может оставаться такой прекрасной и радостной, когда его душа истерзана тоской.

Глядя на цветы, слушая пение птиц и стрекот насекомых, он сравнивал тихий покой и чистоту этого мира со своими страшными тревогами, он спрашивал себя, умно ли он поступил, заключив после первой сделки вторую, несмотря на новые обещания посланника дьявола.

Он боялся, что и вторая сделка принесет ему лишь разочарования.

Пробегая по наполовину скрытой золотистым дроком тропинке, он узнал в ней ту, по которой провожал Аньелетту в день, когда впервые встретил девушку; в день, когда ангел-хранитель внушил ему мысль стать ее супругом.

Воспоминание о новой сделке, благодаря которой он сможет вновь завоевать любовь Аньелетты, немного ободрила Тибо, сникшего при виде всеобщей радости.