– Тебе стоит быть благоразумной, девочка. Нельзя бродить по огромному городу в одиночестве и грубить тем, кто выше тебя по положению в обществе.

– Вы представитель этого общества? – с милой улыбкой спросила Агата.

Того, кто знал её, никогда бы не обманула эта внезапная покорность, но этот парень встретился с ней впервые. Он небрежно качнул головой и улыбнулся:

– Да.

– Что ж, я могу многое сказать об обществе по единственному его представителю. Судя по всему, этому обществу не присуще чувство такта. Зато в изобилии хамства, наглости и желания выставить себя. Не хочу расстраивать вас, но осуждение, точно как и одобрение подобного общества, меня ничуть не задевает. Оставьте свои нотации при себе.

Агата приподняла подбородок, не отводя глаз от соперника. Она отлично научилась противодействовать любым моральным отповедям и замечаниям. Живя с Сарой, не возможно было не научиться. Фоновый шум, состоящий из разговора взрослых и звона разбитого стекла, полностью пропал. Их разговор слушали даже служанки.

Адам моментально покрылся краской. В этот момент единственным его желанием было вернуться в родную деревню.

Парень тоже не отводил взгляда от Агаты. Они молча сражались друг с другом, не замечая никого вокруг.

– Мама? – наконец сказал он.

– Да, дорогой?

– Я выбрал себе невесту.

После этих его слов все разом пришли в движение. Взрослые облегченно выдохнули и рассмеялись, слуги продолжили уборку, Агата стушевалась, и Адам задвинул её за свою спину, подальше от тяжелого взгляда неприятного знакомого.

– Что за глупости вы говорите? – тихо спросил Адам. – Ей всего восемь лет.

– Отличный возраст для помолвки, – пожал плечами парень. – Как только ей исполниться восемнадцать…

Что последовало после этих слов, Адам не знал. Он утащил сестру в гостиницу и следующие два дня они просидели в номере. Тщетно дядя Алекс пытался уговорить его прогуляться до оружейного магазина. Адам упорно сопротивлялся сам, и не отпускал сестру. Ревность поселилась в его сердце и больно колола острыми иглами. Он смотрел на Агату и не мог поверить, что когда-нибудь они расстанутся. Она выйдет замуж и уедет очень далеко, а он так останется жить в родовом поместье. Наверное, тоже женится. Будущее пугало и угнетало.

Агата забыла об этой стычке гораздо быстрее брата, и вовсе не переживала о будущем. В тот момент её больше всего интересовало посещение оружейной лавки.

Последний вечер в столице мама и дядя Алекс собирались провести в театре. Адам не выказал ни малейшего желания посетить сие заведение. После утренней прогулки по пляжу он чувствовал себя неважно и остался под присмотром няньки. Пожалуй, это был едва ли не первый случай, когда близнецы так надолго расставались.

Внутреннее убранство театра могло ввергнуть в благоговейный шок любого восьмилетнего ребенка, кроме Агаты. Она равнодушно рассматривала обилие шелка и бархата на разряженных леди, едва ли вглядывалась в драгоценности и обстановку. Собственное пышное платье и тяжелая прическа с огромным количеством шпилек начали раздражать едва они вышли из гостиницы, а сейчас она их тихо ненавидела. Мать реагировала на недовольство дочери с пониманием. Всю дорогу до театра она слушала красноречивые заверения дочери, что ближайшие летние месяцы та планирует носить исключительно удобные брюки и рубашки брата.

Пьеса Агате понравилась. Музыку она очень любила, несмотря на то, что Небеса не даровали ей способностей к игре на каких-либо инструментах. Девочка закрыла глаза, наслаждаясь прелестным созвучием фортепиано и скрипки, и мысленно готовилась пересказать все брату.

В какой-то момент, ближе к концу постановки, Агата обратила внимание на маму и дядю Алекса. Они уже давно перешептывались, а сейчас этот разговор превратился в ссору. Совсем нетипичное поведение для них. Агата и Адам нередко завидовали сплоченности мамы и дяди. Им самим не хватало единодушия и готовности идти на компромиссы. Они порой довольно бурно выясняли отношения.

– Мама, что-то случилось? – шепотом спросила Агата.

Элена Северская резко повернулась к дочери, и даже в полумраке зрительного зала было заметно как она бледна.

– Да, дорогая, немного закружилась голова. Должно быть от духоты. Как ты думаешь, мы можем покинуть театр немного раньше?

Агате стало немного жаль недослушанную пьесу, но мать всегда была для неё на первом месте.

Они выбрались из зала в пустой холл и сразу направились к гардеробу. Поспешность, с которой дядя просил слуг о подаче экипажа, не на шутку встревожила девочку.

– Мама…

Закончить она не успела. За её спиной послышался шум шагов, а следом раздался мелодичный женский голос:

– Куда же ты так спешишь, Элена? Не хочешь поприветствовать меня?

Агата заметила, как вздрогнула мать, как внезапно похолодели её руки, и обернулась.

На взгляд Агаты, женщина, замершая в центре холла, походила на одну из статуй в городском музее. Такая же совершенная и холодная. Правда сейчас, девочка могла поклясться, равнодушие, читающееся на прекрасном лице, было всего лишь маской. Их внимательно изучали, не оставляя без внимания ни единой мелочи.

– Простите меня, герцогиня, – сказала Элена, и присела в изящном реверансе. Агата быстро сориентировалась и повторила жест матери. Скорее попыталась повторить, конечно. Сара постоянно вздыхала и повторяла, что даже корова на льду может изобразить более изящный реверанс. На эти слова Агата обычно пожимала плечами и бежала с братом на речку, или в конюшню, или куда-нибудь подальше от уроков гувернанток и нотаций старшей сестры.

– Как давно мы не встречались! – хлопнула в ладони герцогиня, отчего браслеты на её запястьях зазвенели. – Это прелестное создание, должно быть, твоя дочь?

Агата почувствовала, как рядом напряглась мать, а дядя придвинулся чуть ближе и положил ей руку на плечо, но сама она не могла оторвать глаз от украшений леди. Особенно привлекал внимание ярко-желтый браслет в виде тоненькой змейки, нежно обвивающий запястье. В алых камнях, заменяющих змее глаза, отражался свет многочисленных светильников, стилизованных под свечи. Манящий свет.

– Да, миледи, младшая, – последнее слово мама особо выделила интонацией, как будто оно должно было что-то означать.

Женщина приблизилась на пару шагов и чуть наклонилась, как делают обычно взрослые перед несмышлеными детьми. Только вот Агате уже исполнилось восемь, она считала себя достаточно взрослой, и непонятная герцогиня ей не нравилась.

– Как тебя зовут, малышка?

Агата подняла глаза на мать и та едва заметно кивнула.

– Агата Северская, – громко и звонко заявила девочка, особенно выделив голосом фамилию. Герцогиня моментально выпрямилась, а дядя Алекс довольно хмыкнул.

Они с Адамом привыкли к повышенному вниманию посторонних, уж слишком похожи были.

Но «привыкли», не означает, что это им нравилось.

– Что ж, миледи, мы спешим. Прошу нас извинить, – сказала Элена и, после очередного изящного реверанса, взяла