Еще пока он докладывал нам о нынешнем положении дел, в помещение просочилась новая энергия. Из соседней комнаты вышел Люциан. Черты его лица казались такими грозными, что я невольно вспомнила о периоде, когда он пытался меня убить. И тем большее облегчение почувствовала, когда по нашей связи он послал мне свою чистейшую любовь.

«Ты в порядке?» – взволнованно спросила я.

«Я – да, – выдохнул он. Тонкая линия, в которую сжались его губы, немножко расслабилась. – Как тебе известно, у меня только один отмеченный и он, слава богу, сейчас в крепости. Но другим праймусам приходится несладко».

– Скольких ты потерял? – повернулся он к Белу.

– Половину, – прозвучал мрачный ответ.

Я содрогнулась, представив, о каких цифрах могла идти речь в случае такого могущественного праймуса, как Белиал. Сотни, а может быть, и тысячи его слуг уничтожили самым жестоким образом. И Бел прочувствовал каждую смерть по отдельности. Всеми этими оборвавшимися связями, конечно, и объяснялась невероятная магическая энергия, собравшаяся в атмосфере и высвобождавшаяся в виде гроз.

– Атаки хорошо скоординированы и произошли одна за другой, очень близко по времени, – между тем рассказывал Бел. – Люди Мары, должно быть, уже неделями вели наблюдение за нашими отмеченными.

– Что с другой половиной?

Лицо Бела моментально посмурнело.

– Смерти резко прекратились. Либо оставшиеся сумели ускользнуть, либо Мара планирует вторую волну нападений.

Переведя взгляд на Люциана, я поняла, о чем он думал. С тех пор как мы познакомились, шла лишь одна игра – «Мы против них» на четко разграниченном и исключавшем людей игровом поле с правилами, которые время от времени соблюдались то строго, то не очень. Ни один из известных мне праймусов никогда не оспаривал Канон. Они просто не были абсолютно едины в его трактовке. Но Мара уже нарушила все законы и правила, тем самым перешагнув границу, которая изменит мир.

– Нам нужно связаться с выжившими отмеченными, предостеречь их, защитить! – Еще не договорив, стало ясно, каким безнадежным будет этот ход. Ведь мы говорили не только об отмеченных Бела или Элиаса, а о сотнях праймусов. Под угрозой миллионы человек… раскиданных по всему свету.

– Это именно то, чего добивается Мара, – выплюнул Бел. – Разделить нас, так как по одиночке мы более легкая добыча.

Бесперебойный стрекот клавиш затих. Джимми в ужасе уставился на нас из-за толстых стекол очков.

– Значит, мы бросим всех этих людей в беде?

Очень неплохой вопрос, ответа на который я не знала… особенно теперь, когда начала действительно осознавать настоящий размах стратегии Мары. В животе завязался узел. Я старалась дышать полной грудью и успокоиться, чтобы не запачкать всю комнату полупереваренной едой, с любовью приготовленной Катаржиной.

– Вот что называется классической безвыходной ситуацией, – поучал Бел нашего гения. Голос пропитался сарказмом. – Или мы спасаем их и погибаем в процессе, или остаемся здесь, теряем свои источники энергии и погибаем чуть позже.

Джимми вскочил с таким возмущением и решительностью, каких я у него еще не видела.

– Это люди, а не просто источники энергии!

– Это не просто люди, а МОИ последователи! – прогремел Бел. – Считаешь, мне так легко было в тот же миг не сорваться к ним?

– Закончили! – прикрикнул Люциан. Развернувшись на пятках, он направился обратно в комнату, из которой недавно пришел. После того как стихли его шаги, я услышала, как он задал какой-то вопрос. Три слова, в которых сквозила неприкрытая угроза.

– Что она задумала?

В желудок снова постучалась тошнота. Несмотря на это, ноги сами по себе пришли в движение, неся меня вслед за Люцианом. А затем раздался голос, который казался тут совершенно не к месту. Он просто-напросто не вписывался в картину этого замка, нашу компанию и тем более в мое психическое состояние.

– Я уже сказал тебе, что буду разговаривать только с Ари.

Ответ – сочетание шепота и хрипа, костра и снега.

Как только я переступила порог комнаты, по позвоночнику пронеслось сильное покалывание. Очевидно, все тут было испещрено множеством защитных заклятий. Большие серые глаза остановились на мне, глядя из-за гравированной решетки клетки. Тристан сидел на койке, подтянув колени к себе и откинув голову на стену за его спиной. Все в нем излучало обреченность, хотя в глазах затаилось нечто непостижимое – как затаившийся хищник, готовый напасть в любой момент. Кто-то дал ему свежую одежду, но еще не убрал окровавленные обрывки ткани, в которых он погиб.

«Он вернулся к жизни минут пятнадцать назад, – пояснил мне Люциан. Бел и Гидеон тоже вошли в эту необычную тюрьму. – И как ты только что слышала, говорить собирается исключительно с тобой».

– Так говори! – прошипела я в сторону Тристана.

Да, это ему мы обязаны тем, что кинжал сейчас у нас. Но он ничего не рассказал о планах Мары, притом что как любимый сынок королевы ведьм определенно был в них посвящен. С этой точки зрения он тоже повинен в массовом убийстве, учиненном Марой. Тристан даже глазом не моргнул, когда мой резкий тон ударил его, словно кнут. Как будто другого он и не ожидал.

– Это предупреждение. – Его слова прозвучали хрипло и изможденно, что совсем не удивляло, ведь еще четверть часа назад он собирал себя по кусочкам.

– Предупреждение… – еле слышно повторила я. Мне стоило огромных усилий вновь не расчленить его на те же самые кусочки. – Получается, ты об этом знал…

Он опять не выказал никаких эмоций.

– Да, знал. Это одна из причин, по которым я отвернулся от Мары. Вот только она, похоже, изменила время. Вероятно, произошло что-то, что ее напугало.

По-моему, страх не входил в набор мотивов, которыми руководствовалась Мара. С другой стороны, тогда на скалах она сбежала от нашего небольшого альянса. Может, не ожидала так много противников, да еще таких мощных?

– Она понимает, что битва между ней и Люцианом неизбежна, – продолжал Тристан. – И скоро она будет вынуждена вывести его из игры, потому что, если Люциан овладеет полным контролем над своей силой и душой, она обречена на поражение.

– Итак, Мара хочет, чтобы эта битва прошла на ее условиях. И чтобы быть уверенной, что мы склонимся перед ней, она подыскала соответствующее средство давления, – подытожил Бел, уважительно прищелкнув языком. – Таким образом, мы не особенно-то ошиблись в своих теориях. Просто мыслили не настолько сумасшедшим образом.

– А как она собралась убить Люциана без кинжала? – подключился Гидеон. Помня о том, что Тристан ответственен за гибель его отца, охотник был поразительно сдержан.

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Тристан. – Этого Мара со мной никогда не обсуждала. Но предполагаю, что она перепоручит грязную работу кому-то из своих брахионов, после чего сожжет его сердце.