– Спит, – нарушил затянувшееся молчание темноволосый.

– Да, – кивнул блондин, с едва заметной улыбкой посмотрев на айку, – до утра теперь, как и вчера.

– Ну что ж, – Сэн одарил выразительным взглядом сидящего напротив аше-ара, – тогда мы, пожалуй, пойдем.

Тень улыбки исчезла с лица Кир-Кули, а голубые глаза заледенели.

– Идите, – немного помедлив, сказал он. Затем взял фужер с недопитым Зоей вином и залпом осушил его. – Комната в торце коридора…

– Я знаю.

– Не расслабляйся и не теряй контроль, – не слушая его, продолжал инструктаж хозяин шарту. – Ты не связан с ней в жизни и смерти, как я. Малышка только днем сама невинность, наивность и безобидность в одной очаровательной упаковке, а ночью она голодный зверь, гай. Убьет и не заметит. Помнишь дерево?

– Да. Вышло мило, а главное, быстро. Эту б девочку в качестве оружия массового поражения использовать… после родов, – самодовольно оскалился темноволосый. – А насчет меня… расслабься, не убьет. Или ты забыл, что я бессмертен?

– Мое дело предупредить, – налив себе еще вина, проговорил аше-ар. – Когда спит или теряет сознание, айка становится необычным энергетическим вампиром. Это какой-то особый вид, высасывающий жертву, усыпляя ее бдительность… наслаждением.

– Как интере-е-сно, – все так же нагло улыбаясь, протянул Сэн, – вчера такие подробности ты мне сообщить, по-видимому, забыл?

– Вчера мне было не до подробностей, – бесстрастно парировал аше-ар и снова выпил. – Айка за полчаса ополовинила мой резерв, а восстановление заняло все пять. Потом подарок ей доделывал, оружие зачаровывал…

– На что? На то, чтобы оно ее об дерево приложило?! – Веселость покинула сильнейшего, а его темные брови сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего собеседнику.

– Это случайность, – вздохнув, покаялся тот. – Не подумал, что она сама полезет изучать огнерис. Если б подождала меня…

– То что? Приобнял бы за плечики и принялся нашептывать правила безопасности на нежное девичье ушко? – ехидно поинтересовался его собеседник, остывая. – Ты бабник, Кир из рода Кули. Неисправимый, неизлечимый и невменяемый ловелас, готовый волочиться за каждой юбкой, – не скрывая презрения, объявил свой вердикт Сэн.

– Не за каждой, а за одной конкретной. – Нисколько не обидевшись, аше-ар протянул руку и легонько погладил по волосам мирно спящую девушку. – И да, ты совершенно прав – мне доставляет удовольствие с ней… м-м-м… общаться. Почему бы и нет?

– Ну-ну, – как-то нехорошо усмехнулся сильнейший, – сейчас и я пообщаюсь с ней… в удовольствие, – выделив последнее слово, он многозначительно посмотрел на соперника.

Кир-Кули спокойно выдержал этот взгляд, потягивая вино из высокого ромбовидного бокала.

– Главное, не переусердствуй, – сказал он наконец, – а то останется от бессмертного и всемогущего жалкий сухой скелет.

– Неужели действительно беспокоишься, эйсард? – недоверчиво щуря свои кошачьи глаза, спросил брюнет.

– Конечно, беспокоюсь, – совершенно серьезно кивнул блондин, – за айку. Без тебя придется нам самим искать дорогу в ее мир. А это, знаешь ли, хлопотно.

– Знал бы ты – насколько! – Сэн от души расхохотался, потом встал из-за стола, обошел его и, аккуратно взяв на руки спящую сейлин, понес ее в небольшую комнату-спальню, где Кир-Кули еще вчера выставил мощные магические щиты, защищающие «живой» дом от аппетита вамп.

– Не знаю, – пробормотал себе под нос аше-ар. – «Но непременно узнаю, мой лучезарный гай», – мысленно добавил он, провожая хмурым взглядом спину своего компаньона, затем взял со стола бутылку, допил несколькими большими глотками ее содержимое и со стуком водрузил пустой сосуд обратно.

Прошлой ночью айку энергией жизни «кормил» Кир-Кули, позволяя темной сущности сейлин утолять таким образом свой странный голод. Сегодня, по устному соглашению с сильнейшим, была очередь Сэн заниматься девушкой. Вот только облегчения от заслуженного выходного аше-ар не испытывал. Когда маг с Зоей на руках скрылся из виду, он тоже встал и, прихватив с собой еще одну открытую бутылку, вышел из столовой. В коридоре к нему присоединился выскочивший из комнаты Таас. И только когда они оба оказались на улице, прилежный шарту принялся наводить порядок. Белые щупальца, выползая прямо из скатерти, оплетали и затягивали внутрь стола недоеденные блюда вместе с посудой.

Хозяин любил чистоту. А его дом любил радовать своего хозяина.

На небе сгущались сумерки, неумолимо гася остатки закатного пламени на горизонте. Среди обрывков темных облаков загорались россыпи звезд, а над черными силуэтами деревьев висели два полумесяца – Элма и Кроук. Их мягкий свет озарял все вокруг, придавая вечернему пейзажу сказочный флер. Он скользил серебристой дорожкой по безмятежной глади озера и выбивал искры на белой чешуе задремавшего на волнах киприна.

Кир-Кули, прикрыв за собой дверь, сел на крыльцо, свесил вниз ноги и, не обращая внимания на незваного спутника, приложился к горлышку бутылки. Сегодня он как-то слишком много пил и останавливаться пока не собирался. Черный, как сама ночь, зверь с истинно кошачьим превосходством оглядел сначала аше-ара, потом его стеклянную «подругу» и разлегся рядом, подогнув под себя передние лапки.

– Налить? – покосившись на него, спросил мужчина. Острые ушки Тааса встали торчком, а в зеленых, как у наместника, глазах отразился неподдельный интерес. – Значит, налить, – хмыкнул блондин, верно истолковав реакцию посланника Сэн.

По белому запястью побежали голубые нити силы, с кончиков пальцев сорвались искры и, закружившись в странном хороводе, собираясь в некое подобие мерцающей чаши. Когда полупрозрачная конструкция окончательно оформилась, Кир-Кули щедро плеснул в нее вина и поставил перед любопытным кошачьим носом, который тут же принялся обнюхивать странную посудину.

– Пей, котяра, пей, – усмехнулся голубоглазый маг. – Молнией не ударит.

Таас хмыкнул как-то совсем по-человечески, сунул мордочку в миску и… подскочил, будто его ужалили, вздыбил шерсть, распушил хвост и огласил вечернюю тишину диким «Мяв!!!».

Аше-ар с сомнением покосился на чашу, поводил над ней рукой, окунул в содержимое кончик указательного пальца, слизнул с него вино, после чего пожал плечами и укоризненно уставился на кота. Тот в свою очередь ошалело смотрел на мужчину, но больше не орал и не двигался, застыв на месте наподобие статуэтки. Спустя минуту выразительных переглядываний бывший азор сказал:

– Ну? И что это сейчас было, глубокоуважаемый сай собутыльник?

– Сейлин это была! – мрачно ответил… Нет, не кот. Его хозяин. Стремительным шагом выйдя на крыльцо, он оперся руками о перила и, рассеянно наблюдая за разбуженным воплем киприном, пояснил: – Она не наслаждением жертву вырубает, она ее парализует болезненным разрядом.

– Не… – заговорил Кир-Кули, но сильнейший жестом заставил его замолчать, а сам продолжил: