– Пожалуйста. А кто пропал, Елена Николаевна?!

Лифт остановился.

– Никас, – одними губами выговорила Хелен. – Я пришла к немучас назад, мы так договаривались, что я зайду, чтобы обсудить завтрашний день изабрать открытки. Он должен был сегодня подписать их для фанатов!..

– Это мне известно, – язвительно сообщил Владик, которыйпроваландался с этими открытками полдня. Хелен не обратила на его язвительностьникакого внимания.

– Я зашла, а его нет. И я не знаю, где он, понимаете?! Он несобирался никуда ехать! И его лимузин на месте, и он не вызывал шофера!

Теперь они стояли посередине обширного холла на шестомэтаже. В холл выходило несколько номеров – все люксы, – и самый большой ироскошный, носивший имя «Рахманинов», занимал Никас.

…Кому это в голову пришло называть номера в отелях именамивеликих людей?! А где ты живешь? Я живу в «Пикассо»! Или так: я живу в«Чайковском»! Звучит как-то странно и вообще… не слишком прилично.

Снизу слабо доносились звуки рояля. Пианист от джаза перешел– ясное дело! – к русским романсам.

Так взгляни ж на меня хоть один только раз, ярче майскогодня чудный блеск твоих гла-а-аз!..

– Так, – сказал Владик, не слишком понимая, почемудиректрису обуял такой ужас. – И что тут такого? Может, он на свидание пошел? Унего здесь девушка, может!

– Не валяйте вы дурака, Владислав! – шепотом прикрикнулаХелен. – Какая девушка?! Завтра концерт, утром придет косметолог. Потом мысразу уедем! Никас никуда сегодня не собирался! И вообще он никуда не ездит, непредупредив меня!

– Он не открыл вам дверь?

– У меня есть ключ от люкса. У меня всегда есть ключ, навсякий случай, если вдруг ему что-нибудь понадобится. Он меня может вызватьсреди ночи, и я приду и решу все его проблемы!

Это прозвучало двусмысленно, и Владик немедленно этимвоспользовался:

– А что, Елена Николавна, вы решаете любые проблемы,которые… того… возникают среди ночи?

Удивительное дело. Стерва Хелен вместо того, чтобызавизжать, только посмотрела на него замученными глазами, как собака, которуюволокут на живодерню. Владику моментально вспомнилось то самое, стыдное, что неотпускало его утром, – затравленная дура-одноклассница, – и сразу стало жаркощекам и шее, и он спросил быстро, старательно заглушая стыдное:

– То есть вы к нему зашли просто так? Он вас не вызывал?

– Мы договорились, что вечером я заберу открытки. Я зашла, аего нет. И постель не смята, он даже не ложился.

– Да еще рано ложиться, полдевятого всего!

– Вы не знаете, – твердила Хелен. – Он никогда никуда неходит накануне концерта! Он настраивается!

– Он что, скрипка Страдивари, что ли?

«Страдивари» она тоже пропустила мимо ушей, на самом делебеспокоилась, по всему видно!

– Я не знаю, что мне теперь делать, Владислав! В милициюзвонить?

– Зачем?!

– Ну, затем, что у нас звезда пропала!

Владик вдохнул и выдохнул.

– Елена Николавна. Вот смотрите. Никас – взрослый мальчик.Он звезда, и всякое такое. Ничего страшного, что его нету в номере вполдевятого вечера. Ей-богу, клянусь вам! Может, он по девочкам пошел, а может,ему все надоели, вот он и смылся. Вы сейчас отправляйтесь к себе в номер иотдыхайте. Если он вам позвонит, вы придете, заберете открытки. Вы-то никуда непропали! А в милицию не надо звонить, они вас на смех подымут и будут правы.

Тут Владик Щербатов с чувством выполненного долгаповернулся, чтобы идти в свой номер и, по крайней мере на сегодня, забыть осуществовании певца по имени Никас и его директрисы, но был крепко схвачен зарукав.

– Вы не понимаете, – прошипела Хелен. – Ну почему вы такойтупой?! Он не может никуда уйти! Он всегда предупреждает меня! Я думаю, нет, яуверена, что это… похищение!

– Что-о?!

Хелен несколько раз подряд с силой кивнула, словно убеждаяВладика в том, что это ужасная правда.

– Елена Николавна, позвольте, что это такое вы придумали наночь глядя… – заговорил Владик в полный голос, и Хелен приложила палец к губам.

– Все вещи на месте. – Она оглянулась по сторонам, как будтоих могли подслушать. Но никого не было в просторном и покойном холле. – Я знаювсе вещи, которые он берет с собой. Он не мог уйти в том, в чем прилетел. Ну немог, и все тут! Он даже не переоделся!

– Да, – пробормотал Владик. – Не переоделся!.. Это простоужас. Как же я сразу не сообразил?..

– Вы… смеетесь?

Он вздохнул.

– И не думаю даже.

Они помолчали.

Владик мечтал пойти к себе в номер, завалиться на диван,задрать ноги на подушку, открыть банку пива, включить телевизор и смотретьсериал про то, как благородные, но бедные и мрачные менты охотятся заотвратительными, но богатыми и красивыми преступниками.

Хелен мечтала, чтобы Никаса утром нашли где-нибудь в темнойподворотне с проломленной башкой. Не то чтобы она желала ему смерти, но оченьхотелось, чтобы именно так – с проломленной башкой и в подворотне!..

Следовало, однако, сделать все, чтоб потом никто неподкопался – директриса, мол, подняла на ноги весь Санкт-Петербург, всеназемные и подводные службы, предприняла все, что в ее силах, чтобыотечественная эстрада не потеряла своего кумира!

Чтоб ему пропасть совсем.

– Пойдемте посмотрим, – сказала она и кивнула в сторонувысоченных двустворчатых дверей, рядом с которыми красовалась золотая табличка«Рахманинов», как будто великий композитор квартировал именно здесь и именносейчас. – Владик, я прошу вас! Ну, вы же из органов, вы обязательно что-нибудьнайдете такое… важное…

– Предсмертную записку? В моей кончине прошу никого невинить?!

Нынче он мог позволить себе все, что угодно. Нынче он сказалсвоему работодателю, что больше работать не хочет и не будет.

Он сказал, а тот слышал. Только Хелен еще об этом незнает!..

– Владислав, как вы можете говорить такие ужасные вещи?! Давы просто… просто…

– Если вы хотите, я пойду и посмотрю, – перебил ее Владик, –только, честное слово, я понятия не имею, что именно нужно там искать, хоть я ииз органов, как вы изволили выразиться!..

Ей не хотелось, чтобы Владик там что-нибудь нашел. Ейхотелось, чтобы все возможное было сделано. Если Никас на самом деле пропал,исчез, испарился – и хорошо бы с концами! – Хелен должна, нет, просто обязана«принять все меры»!