– Тогда что? Ну не убить же она вас хочет, – округлил глаза Тимас.

– Ливиа не убийца, хотя, думаю, ради сына смогла бы. Она волевая женщина, сильная. Но для убийства ей нужен весомый повод, например, нож, занесенный над Тейдом. Без явной угрозы она не решится.

– А что еще-то?

Эйдан пожал плечами, он этого не понимал. Сбежать не может, подкупить тоже, убить тем более. Устроит невыносимую жизнь? Для этого стоило обладать истеричным характером, а для скандалов без повода Ливиана Ассель была слишком взвешена. Впрочем, она оставалась женщиной, а женщины, как известно, способны найти повод для придирок даже в комарином писке. Оставалось ждать, что будет дальше, и наблюдать за вдовой.

– Посмотрим, – наконец ответил инквизитор, повторив слово Ливианы.

Далее был уже привычный за эти дни вечер. Тимас некоторое время сидел с мальчиком в спальне, которую занимали Ливана с сыном. До шейда доносился мерный звук его голоса, но к словам Эйдан не прислушивался. Он остался в своем кресле, глядел в огонь и старался вообще ни о чем не думать. Затаенные намерения вдовы тревожили его, и это портило умиротворение, царившее в душе инквизитора последние дни.

Их путешествие, начавшееся безумной скачкой, начало доставлять удовольствие Виллору своей размеренностью и сопричастностью к запретной для него жизни. Он отдыхал, действительно отдыхал. От расследования, от бесконечных размышлений, от поисков и скачек. Даже наследство, которое ему оставил Бирте, сейчас не раздражало инквизитора. Ему даже нравилась мысль о том, чтобы прекратить мотаться по лесам и болотам, а ежедневно возвращаться в дом, где его будут ждать любимая женщина и маленький мальчик. Где Тимас будет рассказывать перед камином свои сказки, а Горт, ставший полноправным членом маленького семейства, будет лежать, привычно вытянувшись у ног своего хозяина.

– Идиллия, – прошептал Виллор и усмехнулся: – Почему бы нет?

И вправду, почему нет? В жизни шейда было всё: погони, служба, поиски, расследование, кровь и чужая боль. Были недолгие связи и мимолетные удовольствия, были дружба и предательство, недоверие и настороженность родных. Было всё, кроме маленькое уютного мира, который принадлежал бы только ему. В его жизни никогда не было радости встречи и жаркого шепота: «Я ждала тебя». Не было счастливых объятий, когда он переступал порог родного дома, и не было желания всё это иметь. А теперь было. Оно росло с каждым днем, крепло, превращаясь в уверенность. Никс, как бы ни был предан Эйдану, не мог заменить потребности в ином живом тепле. Друг больше не мог оставаться подменой настоящей семье и дому. Наверное, это желание всегда жило где-то в глубине души Виллора, еще с детства, когда он оказался вне близкого круга своих родителей, только сам загнал его под ледяной панцирь долга. Свыкся со своим одиночеством. И единственный, кто видел истинную суть шейда – это его куратор и наставник. Он сделал всё, чтобы Эйдан не превратился в истукана, для которого жизнь пройдет в служении закону. И Виллор уже признал это. А раз никаких сомнений не имеется, так почему бы и нет?!

Эйдан порывисто поднялся на ноги и отошел к окну. Прижался лбом к холодному стеклу и закрыл глаза. Перед внутренним взором стояла картина придуманной жизни. Он видел сияющие глаза Ливианы, совсем как в его грезах, видел ее улыбку, так ясно почувствовал ее прикосновения, что это причинило боль. Сбудутся ли когда-нибудь эти видения? Сможет ли убедить недоверчивую женщину в том, что честен с ней? Сколько понадобится времени прежде, чем подозрительность в ее взгляде сменится теплотой и… любовью? Да и сменится ли вообще когда-нибудь? Эйдан протяжно вздохнул и обернулся…

Она была здесь. Стояла в его комнате в одной сорочке и смотрела на шейда. Волосы Ливианы были распущены и струились по плечам шелковистым плащом. Она подняла руку, и Эйдан невольно сглотнул, когда следом за рукой приподнялась грудь женщины, слегка натянув ткань сорочки. Ливиана отвела назад волосы, открыв взору инквизитора округлые плечи и шею, на которой яростно пульсировала жилка. Госпожа Ассель, несмотря на внешнее спокойствие, волновалась. Ливиа сделала несколько шагов навстречу Виллору и остановилась.

– Вы? – голос шейда прозвучал хрипло, и вопрос был глупым по своей сути.

Это была она, и стояла здесь в том виде, в котором не входят в комнату к постороннему мужчине. И Эйдан шагнул к ней, ощущая себя скорей во сне, чем наяву, до того происходящее казалось нереальным. Он приблизился к женщине, остановился, почти касаясь ее, и некоторое время смотрел на бледное лицо с лихорадочно горящими глазами, пытаясь совладать с чувствами и взять себя в руки. Руки сами собой поднялись к плечам Ливианы, огладили их и, ладони заскользили к шее, поднялись выше и замерли, обняв лицо женщины. Большие пальцы огладили скулы, дотронулись до губ, и Виллор не сдержался.

Он склонился и коснулся женских губ. Ливиана на мгновение плотно сжала их, но тут же расслабилась и закрыла глаза. Эйдан судорожно вздохнул, осознавая, что ему позволяют сделать то, чего ему хотелось с их первой встречи. С уст старшего инквизитора сорвался тихий стон, и он все-таки поцеловал ее. Нежно, трепетно, не углубляя поцелуя, просто пробовал и наслаждался упругостью женских губ, их податливостью. Ливиана не отвечала. Она стояла, по-прежнему закрыв глаза, и позволяла прикасаться к себе.

– Почему? – прошептал Эйдан, отстранившись.

– Я поняла ваши желания, шейд Виллор, – севшим голосом ответила Ливиана. – Должно быть, я сильно задела вас своим отказом в день знакомства. После и вовсе выставила из дома. Вы вернулись, устроили весь этот спектакль с пикником, потом нашли меня в том городишке у реки. Я не считаю, что настолько взволновала вас, но все-таки я привыкла верить своим глазам, а они мне говорят, что вы имеете некоторые желания. И если это даст нам с сыном свободу, я готова заплатить назначенную цену. Ни к чему везти нас в неведомые дали, вы можете получить всё прямо сейчас. Делайте, что вам хочется, я буду послушной, обещаю.

Эйдан коротко рассмеялся, и его смех прозвучал горько. Так вот, что она таила в своей голове всё это время. И эти намеки на недосказанность инквизитора, и ее обещание сегодня утром. Решила, что он всего лишь хочет воспользоваться ею, потому что самолюбие благородного шейда пострадало от отказа и изгнания. Как же он низко выглядит в ее глазах! Глупец, стоит и мечтает о счастливом будущем, а она весь день готовилась купить свободу ценой своего послушания.

Смех инквизитора оборвался, и он вновь склонился над вдовой. Эйдан провел по щеке женщины тыльной стороной ладони, очертил пальцем контур губ, чуть оттянув нижнюю, и негромко произнес:

– Как же щедр ваш дар, и как велико искушение принять его, но… – Мужчина шагнул в сторону, отпуская госпожу Ассель. – Я не притронусь к вам, Ливиана.

– Но вы же хотите этого, – искренне удивилась женщина. – Почему?

– Потому что иначе вы возненавидите меня – я не собираюсь вас отпускать. Если я приму ваш дар, то солгу. А лгать вам, Ливиа, я не желаю и не буду. До этой минуты я был честен с вами, хоть вы и не пожелали поверить мне, не изменю своим намерениям и впредь. – Виллор снова приблизился к женщине, но уже не притрагивался к ней. – Идите спать, Ливиана, завтра опять в дорогу. Добрых снов.