– Версия? – она обернулась. – Вы думаете, я солгала вам?

– Я верю вам, Ливиана, – покачал головой Эйдан. – Правда, верю.

– Но не верите Итеру? Думаете, он обманул меня?

– А что думаете вы?

– Я думаю, – госпожа Ассель вдруг улыбнулась, – я думаю, что мне тоже нравится эта версия. Зачем мужу было обманывать меня?

«Чтобы защитить», – ответил ей мысленно Виллор, но копаться в этом деле ему больше не хотелось. Ведьма сделала свое дело и исчезла. Была ли она с ограничителем, или же являлась отступницей, сейчас это было уже не узнать. Итер Ассель унес свою тайну в могилу, уничтожив след. Тимас не сумел найти даже того, кто дал покойному судье этот совет, да и давал ли его кто-то? Возможно, измученный бесплодными попытками исцелиться, он сам подумал, что ищет не в той стороне и обратился к сынам и дочерям Мироздания. Но для жены Ассель состряпал вполне правдоподобную версию, и старший инквизитор ею удовлетворился.

– Разумеется, ему незачем было вас обманывать, – вслух произнес Эйдан.

И все-таки шейд был в душе зол на покойного судью. «Эгоист высшей пробы», – так он считал раньше, и откровения вдовы Ассель не поколебали этого мнения. История была вроде бы и трогательной, но Виллор не сочувствовал Итеру Асселю. Он действительно был одержим одной-единственной идеей, и поставил на кон всё. Беременность жены, один год жизни рядом с ребенком, а дальше? Что он оставил в наследство своей семье, кроме небольшого дохода, поместья и памяти? Сомнительную легенду, страх перед инквизицией и заботу о своем продолжении.

Ливиана отдалилась от своей семьи, не сблизилась с родными мужа. Она не имела друзей, которые могли помочь и принять участие в судьбе рано овдовевшей женщины с ребенком. Закрытая от всех, не желавшая довериться кому бы то ни было, она с детства привыкла быть сильной и полагаться только на себя. Куда бы завели скитания госпожу Ассель? Она ведь и так готова была убраться подальше от обжитого места, где уже начинали рождаться сплетни о том, как был рожден маленький Тейд. И к какому бы итогу пришла волевая женщина, решившая еще в юности быть самостоятельной? Какой бы сильной она ни была, но мир сильней. И сколько в нем подлости старший инквизитор видел собственными глазами. Что может стать с одинокой женщиной, если рядом нет того, кто защитит ее? Об этом не хотелось даже задумываться.

– Что вас смущает, шейд Виллор? – Эйдан вздрогнул и поднял взгляд на Ливиану. Она стояла теперь совсем близко и заглядывала ему в глаза. – Вы выглядите рассерженным.

– Это не относится к вам или Тейду, – шейд заставил себя улыбнуться. – И вашей историей я вполне удовлетворен.

– Тогда что?

– Я бы предпочел умолчать об этом. Вам не понравится то, что я могу сказать, – Эйдан попытался уклониться от ответа, но Ливиана оказалась въедливой особой:

– И все-таки.

– Это касается моей оценки действий вашего мужа, – сознался Виллор. – Если я выскажу ее вслух, мы можем поругаться, а ссориться с вами я хочу в последнюю очередь. Пусть мое мнение останется при мне.

– Я поняла вас, – серьезно кивнула женщина. Она вернулась в кресло, без стеснения забралась на него с ногами и плотней запахнула покрывало. Виллор сообразил, что ноги женщины замерзли, и самой ей стало неуютно, подошел к камину и, подбросив дров, вновь раздул огонь. После обернулся к своей гостье. Взгляд Ливианы был устремлен на пламя, на инквизитора она сейчас не смотрела: – Знаете, я ведь тоже порой упрекаю его в том, что он осознанно бросил нас с сыном на произвол судьбы. Но потом смотрю на Тейда и понимаю, что ради него я смогу преодолеть всё. – Наконец посмотрела на Виллора и спросила: – Скажите, теперь, когда вы знаете, что в рождении моего сына нет преступления, и у инквизиции не осталось к нам вопросов, вы отпустите нас?

Эйдан медленно покачал головой.

– Нет, Ливиана, ничего не изменилось. То, что вы доверились мне, это хорошо, теперь мне будет проще вас защитить, хотя и без этого я бы не позволил никому причинить вам вред. Но отпустить вас сейчас я не могу.

– Но почему? – вдова вскинула голову. – Впрочем, я изначально не понимала, зачем вы тащите нас за собой. Вы правы, я обдумала и нашла ваши слова справедливыми – если бы вы явились к нам, как инквизитор, то уже огласили бы обвинение, а то и привели приговор в исполнение, и уж никак не заботились бы о нас с сыном, пытаясь обставить путешествие со всеми удобствами. Тогда я решила, что вы всего лишь хотите получить то, в чем вам было отказано, потешить свое самолюбие, но вы вновь удивили меня, отказавшись. Я столько времени нахожусь в вашей власти, а вы ни разу не попытались этим воспользоваться, хоть и не сводите с меня глаз. И то, как вы целовали меня, ваше нежелание лгать… Вы неравнодушны ко мне, Эйдан? В этом дело? Вы хотите поселить нас с Тейдом у себя в доме, закрыть в золотой клетке?

Виллор тяжело сглотнул. Он неспешно, даже с опаской приблизился к креслу, на котором сидела женщина. Присев рядом на корточки, уперся коленом в пол и посмотрел на Ливиану.

– Вы всегда где-то рядом с истиной, – негромко произнес мужчина. – Только почему-то видите лишь ее край и низводите меня до положения мерзавца. Вы не та женщина, Ливиана, с которой мне хотелось бы играть.

– Так не играйте, – неожиданно тихо ответила она, внимательно глядя в глаза инквизитора. – Я нашла в себе силы открыться вам, осмельтесь и вы. Я хочу, наконец, знать всю правду о происходящем и о том, что наш ждет впереди.

Эйдан вымучено улыбнулся и протянул руку к ее лицу, провел костяшками пальцев по щеке, задел подбородок и больше не притрагивался, удовлетворенный уже тем, что Ливиана не отпрянула и не разозлилась. Она продолжала смотреть на шейда, и в этот раз первым отвел глаза он. Уселся на пол у ее ног, ожесточенно потер лицо ладонями и вновь поднял голову, чтобы встретиться с прежним внимательным взглядом карих глаз.

– Да, вы правы, Ливиа, я неравнодушен к вам. Влюбился заочно, еще толком не зная вас, даже не представляя, что вы за человек. А когда узнал, проникся к вам симпатией еще больше. Нет, тому стал причиной не ваш отказ, и, нет, это не ущемленное самолюбие. Всё несколько иначе, и вот об этом я пока вам точно не расскажу. Да, вы дороги мне, настолько дороги, что я даже готов был первый раз в жизни пойти на сделку со своей совестью, когда понял, что к рождению вашего сына имеет отношение магия. Вам и вправду незачем опасаться меня. Я ваш щит, Ливиана, и не допущу, чтобы кто-то причинил вред вам с Тейдом. Поэтому мы петляем по малолюдным дорогам, поэтому я мчался от самой столицы, чтобы успеть найти вас первым.

– Но кто может охотиться на нас, если вы… если перед инквизицией мы чисты? У меня нет врагов…

– Они есть у меня, – прервал вдову шейд. – И мне бесконечно жаль, что именно я невольно подверг вас опасности. Я никому не рассказывал о нашем знакомстве, не подчеркивал, что вы имеете для меня ценность, оставил Тима, чтобы он защищал вас, пока меня нет рядом, и умолчал о том, куда он делся. Мне казалось, я сделал всё, чтобы моя тайна осталась только моей, но… Сейчас я занимаюсь одним делом… Не буду рассказывать вам о нем, это лишнее, но противник силен и опасен. Я сумел слишком близко подобраться к нему, и тогда мне прислали записку, в которой упоминали ваше имя. После этого я сорвался в Рич, чтобы увезти вас и спрятать, пока не закончу этого дела. В Риче вас уже не было, но там мне рассказали, что у вашего поместья крутился какой-то незнакомец. Он немногим опережал меня, и я выиграл время тем, что он поехал в ваш родной городок.