прилавком. Смотрит какой-то сериал по каналу «Россия 1» и потягивает холодную минералку.

— Здрасьте, тёть Маш. А вода в баклажках есть?

— Последние две штуки остались, но дорогие! — тётя Маша отрывается от страданий экранной героини, внезапно беременной от шефа. — Все дешёвые разобрали.

— Да мне б хоть какие. Не знаете, когда воду дадут?

Пожимает плечами. Странный народ, конечно. Ну если воду отключили, да надолго, и все баклажки разобрали, надо же ещё партию заказать, нет? И заработать на этом как следует. Но Сашка уже привыкла, что в Прибрежном всё не так, как в Москве. Город гедонистов, не любящих суеты и спешки. Ну выключили и выключили. Когда-нибудь дадут. А пока вон, сериал можно посмотреть, кофе сварить. На чашку кофе-то вода найдётся.

Сашку иногда медлительность и инертность Прибрежного раздражает. Но она понимает, что для Всеволода Алексеевича это то, что нужно. Ему тут спокойно и хорошо, его все знают, все любят, но в то же время не донимают автографами и фотосъёмками. Он уже не может быстро ходить, а иногда и быстро реагировать, а Прибрежный живёт как раз в его темпе, размеренном, неторопливом. В Москве, вздумай он спуститься в метро, его просто снесло бы спешащей толпой. А здесь никто не будет торопить пожилого человека, долго разбирающегося с карточкой на кассе, например. Даже в голову никому не придёт.

— Саша, вчера малину привезли и чернику свежую. И персики плоские я тебе отложила для Всеволода Алексеевича. А то их быстро расхватывают.

Тётя Маша выносит из подсобки пакет персиков. На полках с фруктами их уже нет, зато стоят маленькие лукошки с ягодой. Сашка невольно улыбается. О чём и речь. Здесь все любят Всеволода Алексеевича, а значит, Сашка готова простить Прибрежному что угодно.

— Как он себя чувствует? Давно его не видно.

— В жару так себе, — честно признаётся Сашка. — Быстрее бы дожди начались. Только персики сейчас возьму, а то не донесу вместе с водой, помну ягоду.

Честно сказать, ей и персики-то забирать несподручно. Но тётя Маша старалась, откладывала для сокровища.

Две пятилитровые баклажки оттягивают руку, но в другой пакет с персиками, которые нельзя помять. И дверь магазина Сашке приходится открывать уже ногой, чтобы снова нырнуть в раскалённый воздух. И нос к носу столкнуться со Всеволодом Алексеевичем.

— Потрясающе! Вы что тут…

— Дай сюда!

Решительно забирает у неё обе баклажки.

— Я так и знал. Догадаться нетрудно, куда ты могла деться. Ну и что за подвиги? Тебя надо было не Сашей назвать, а Зоей. Или Ульяной.

— Чего?!

— В честь кого-нибудь из детей-героев. Откуда у тебя безудержная тяга к самопожертвованию?

— А у вас? Просила же по жаре не шататься!

— А сама что? Девочка? Нет, ну если со мной сравнивать, конечно… Но если ещё и тяжеленные баллоны таскать…

— Да не тяжёлые они, — вяло огрызается Сашка.

— Для меня — нет. А для тебя — достаточно тяжёлые. Кстати, я могу ещё пару взять.

— А больше нет. Все разобрали. Придётся экономить воду.

— Или сходить до ручья, — замечает Всеволод Алексеевич, шагая по дорожке.

Сашка внимательно за ним наблюдает. Вроде спокойно идёт. Хочется надеяться, что он хотя бы ингалятор с собой взял. Ну просила же…

— Вот только ручья нам не хватает, — фыркает Сашка. — До него топать полкилометра в гору. И потом назад. Я лучше буду во все инстанции звонить и ругаться. Одурели совсем, в такую жару воду вырубить. Садисты.

— А посуду чем мыть? Ну допустим, можно её не мыть, — рассуждает Туманов. — А туалет чем смывать? Десяти литров нам не хватит даже на один день.

— Во-первых, водоканал обязан организовать подвоз воды, если эта бодяга надолго. Во-вторых, для туалета можно воду из пруда зачерпнуть. Пруд гораздо ближе, чем ручей.

Буквально в ста метрах, на заброшенном соседском участке. Всеволод Алексеевич одобрительно кивает, предложение принято. Вот только бегать до пруда с ведром каждый раз, как кому-нибудь в туалет приспичит, тоже сомнительная затея. Особенно если учесть, что им обоим приспичивает часто — у Туманова возраст, у Сашки давление. М-да… Как мало надо, чтобы выбить человека из привычной жизни и превратить его быт в сущий ад. Всего лишь выключить воду.

Домой они заходят оба в мыле. Сашка к тому же прекрасно слышит, что Всеволод Алексеевич дышит через раз. Вот просила же не вылезать из дома, и уж тем более не совершать подвигов, ну что за человек.

— Давайте, я вам на руки полью, умоетесь. Дышать тяжело? Ингалятор дать?

У него такой страдальческий вид. Но качает головой.

— Мне просто жарко. И я хочу в душ… Ну, придётся так обсыхать.

— Переоденьтесь в сухое и чистое. Принести вам вашу майку с собаками?

Домашняя футболка с собаками из мультика про далматинцев была куплена абсолютно случайно, где-то походя. Сашка поначалу решила, что он её не глядя прихватил. Ну взрослый же дяденька, какие к чёрту далматинцы? А футболка оказалась удобной и быстро перешла в категорию любимых домашних вещей.

— Извращение какое-то, переодеваться грязным в чистые вещи, — ворчит Туманов, но всё-таки меняет насквозь промокшую рубашку на футболку с собаками. — Я тебе рассказывал историю, как мы в Мексике на гастролях у Рубинского в номере мылись?

— Нет.

Сашка крутится на кухне, пытаясь организовать чай и перекус. Отсутствие воды бесит. Она привыкла мыть руки по сто раз на дню, ещё со времён института. Абсолютно нормальная привычка для любого врача. Сашка может полы помыть раз в две недели (раньше могла, теперь из-за Туманова моет гораздо чаще, конечно), но руки у неё идеально чистые всегда. И за десять минут, которые уходят на приготовление чая, она машинально открывает кран раза три. Матерится сквозь зубы и довольствуется кухонным полотенцем, которое слегка смочила из баклажки.

— Расскажете? Только сначала скажите мне, что хотите поесть? Желательно из того, что не надо готовить. Затевать сейчас суп — очень плохая идея.

— Да я вообще есть не хочу, — отмахивается Всеволод Алексеевич. — Какая еда в такую жару?

— Какая-нибудь. Вы туда-сюда походили, тяжести потаскали, сахар сейчас падать начнёт. Надо поесть. Помидорки в собственном соку будете? Холодненькие.

— Давай, — соглашается Туманов. — И килька у нас где-то была в томате.

— О, господи.

Он замучил с этой килькой. Увидел банку в магазине и тут же сунул в корзинку. У Сашки глаза на лоб полезли. Килька в томате? Серьёзно? Ну ладно, в вашей советско-дефицитной юности вы жрали всё, что не приколочено. Но сейчас кому придёт в голову есть эту дрянь? Самая мелкая рыба, не потрошённая, с головами, с хребтами,